Роджеру это не понравилось бы. Но он собирался вернуться поздно. Я не могла не признать, что возможность спокойно поразмыслить без детских криков выглядела соблазнительно.

Так что я поехала на автобусе в город и побродила по университету. Я слонялась возле корпуса Роджера и наблюдала за молодыми женщинами, входящими и выходящими. Ни одна из них не была похожа на самоуверенную особу с ирландским акцентом, которую я видела на своем пороге. Я не хотела вспоминать, как ее зовут. Это сделало бы ее слишком реальной.

Однажды, пообещала я себе, когда дети пойдут в школу, я сама выучусь на учительницу и найду работу. Возможно, это то, что мне нужно. Но затем я вспомнила о своей медицинской карте. Кто меня примет?

Когда я вернулась домой, Джин встретила меня в дверях. Я сразу поняла — что-то случилось.

— С детьми все в порядке, — быстро сказала она. — Но к тебе кое-кто приходил.

— Опять та девушка?

Она внимательно посмотрела на меня.

— Нет. Это был мужчина. Сказал, что он твой отец.

Я не знала, что говорить. Я рассказывала Джин, как и всем остальным, что у меня больше нет родных.

— Я не собираюсь лезть с вопросами, — сказала Джин. — Он оставил тебе вот это.

Записка была довольно короткой. Наверху не стояло ни адреса, ни даты.

«Элли! (не «дорогая», отметила я)

Благодарю тебя за письмо, оповестившее меня о Люке и Эми, которое Корнелиус любезно переслал мне. Чем старше я становлюсь, тем больше думаю о прошлом. Я был в вашем районе и заехал на случай, если ты окажешься дома. По крайней мере, я увидел своих внуков. Сходство поразительное. Особенно Люк, он так похож на Майкла, не правда ли?

Папа»

К записке был приложен небольшой сверток. Внутри оказалась моя музыкальная шкатулка.

— Это принадлежало моей матери, — прошептала я, поглаживая резную деревянную крышку. — И после ее смерти позволяло мне чувствовать, что она по-прежнему со мной.