Фабиан взвесил свои слова, но не успел их произнести.

— Тео, никто не сидит с готовыми ответами и может точно сказать, что произойдет. Такого не бывает.

Фабиан обернулся и увидел, как в комнату вошла Соня.

— Папа хочет сказать, что вариантов просто нет.

— Но ты же сказала, что я не должен этого делать, если не хочу. Я сам решал, готов ли…

— Да, я знаю, что сказала это. Но я лежала и думала почти двое суток и пришла к выводу, что папа прав. Как бы нам этого ни хотелось, мы не сможем притворяться, что этого никогда не было. Все это будет преследовать тебя до тех пор, пока ты не разберешься с этим раз и навсегда.

Впервые за все время, сколько Фабиан себя помнил, он и Соня были едины во мнении, и с тихой благодарностью он взял ее за руку и обнял.

Теодор переводил взгляд с одного на другого, борясь с комом в горле. Наступила гробовая тишина. Тишина, которую ни Фабиан, ни Соня не хотели нарушать неправильными словами.

Мысли, с которыми Теодор боролся внутри себя, казалось, причиняли ему такую боль, что он выглядел так, будто мог разрыдаться в любой момент. Но вдруг он вытер глаза и кивнул.

— Ладно, давайте так и сделаем, — сказал он. — Мы поедем завтра, а сейчас поужинаем, как только я приму душ.

Фабиану захотелось обнять сына и сказать что-нибудь ободряющее о том, что все будет хорошо, но единственным, что он смог выдавить из себя, была улыбка. И кивок.

78

78

Несмотря на то, что Лилья безумно устала, когда ложилась спать, она была уверена, что откроет глаза, как только Хампус вставит ключ в замок и откроет входную дверь. А до этого она будет лежать без сна и следить за каждым его шагом за дверью ее спальни.

Двигаться тихо он не умел от слова «совсем». Особенно когда возвращался домой после веселого вечера в «Палласе». Тогда он скорее напоминал барсука, который только что нашел контейнеры с мусором.

Но в этот раз она не проснулась. Возможно, она все еще была слишком измотана. Или он настолько старался не разбудить ее, что действительно преуспел в этом. В таком случае, его, конечно, мучила совесть, но она хорошо знала его, и была уверена, что совесть замолчит, как только он проспится.

Но… Она же уже проснулась. Или нет? Она все еще лежала в кровати и спала?

Она потянулась к сотовому телефону на тумбочке, чтобы посмотреть, сколько времени, но не смогла до него достать, как будто кто-то отодвинул тумбочку от кровати. Или это просто ее рука не могла пошевелиться? Трудно сказать.

В любом случае, было больно, болели как запястья, так и лодыжки, и даже рот. Как будто она была связана, но это было не так. По крайней мере, она ничего такого не заметила. И что это был за запах, который она чувствовала? Он был настолько пронизывающим и сильным, что у нее закружилась голова и становилось все труднее и труднее сфокусировать взгляд.