— Это моя спальня. У нас так принято: у каждого своя спальня. У жены с ребенком — своя, у меня — своя.

Кивнув, Акламин вышел. За ним ступил в прихожую и Бахудыров, плотно прикрыв за собой двери:

— Вот теперь всё. Больше показывать нечего.

Но больше было и не нужно. Без того позволили много. Другой на месте парня не пустил бы на порог, потребовал ордер на обыск, но Бахудыров вел себя крайне доброжелательно. Будто сам хотел, чтобы оперативники убедились, что он, сын своего отца и брат Александры, жил в этой квартире открыто, ничего ни от кого не прятал и ни от кого не хоронился. Чтобы видели, что он обычный добропорядочный гражданин, как все вокруг, несмотря на то что про его отца ходили и ходят до сих пор разные невероятные слухи. Но отец — это отец, а он — это он. У отца своя жизнь, а у сына своя.

Поблагодарив молодого человека, оперативники направились к выходу. Бахудыров опередил, вежливо открывая перед ними дверь. И когда Акламин занес ногу над порогом, молодой человек как бы между прочим спросил:

— Могу ли я узнать, почему вас интересует моя сестра?

— Хотелось бы познакомиться с нею, прежде чем делать какие-либо выводы, — уклончиво отозвался Акламин.

Выйдя на лестничную площадку, Аристарх постоял минуту в раздумье. Опер, следовавший за ним, откашлялся. Дескать, да, побывал, как в музее. Охранники у двери смотрели настороженно. Красивый плафон на стене рассеивал яркий свет.

В голове у Акламина мысли стучали, как барабанные руты по натянутой коже тамтама. Как будто приняли их хорошо, позволили все осмотреть, даже в туалет с ванной комнатой дали заглянуть. Осталось только по шкафам полазить. Но это уже был бы настоящий обыск, а не знакомство с квартирой, и для этого нужен ордер. Однако пока нет никаких оснований для обыска. Да и вообще, вопросов к молодому человеку нет, кроме тех, которые задавались ему по поводу двух фотографий.

Тем не менее какая-то червоточинка под сердцем у Аристарха была. Словно червь, как ржавый гвоздь, ковырялся глубоко-глубоко, не давал душе покоя.

Утро уверенно гуляло по улицам города.

Сев в машину, Акламин сквозь боковое стекло глянул вверх, на окна квартиры Бахудырова. Они были зашторены и казались сонными. Хотя никто внутри уже не спал. Автомобиль тронулся с места.

Закрыв за оперативниками двери, молодой человек, мягко ступая по ковровой дорожке прихожей, направился во вторую спальню, которую назвал Акламину своей. Остановившись посреди нее, негромко позвал:

— Ты где? Выходи!

Дверь шкафа открылась, и наружу, путаясь в одежде, которая висела на вешалках, вывалилась Александра. В узких стрингах и без бюстгальтера. С улыбкой на красивом лице. Отбросила от себя одежду, которую зацепила вместе с вешалками.