Он теперь стал напиваться каждый раз, когда возвращался с работы. А в таком состоянии зверел и превращался в страшного хулигана, для которого уже не было ни границ в поведении, ни чего-либо святого.
Мать Тани терпела все это уже давно. Только в последнее время отец стал еще хуже. Раньше он редко бил мать, но теперь это стало повторяться все чаще и чаще.
После того, как в последний раз отец бил мать головой об пол, она стала убегать из дома к соседям. Там и отсиживалась.
Сердобольные соседи не раз спрашивали мать, почему она не хочет засадить зверя-мужа за его «художества». Лечебно-трудовых профилакториев теперь нет, но за драки и мордобои его вполне можно засадить и в тюрьму. Не надолго, конечно, года на два-три, но все же. Передышка…
Мать на это, плача, отвечала, что жалко мужа, что все же отец дочери, и потом начинала трястись вся и несла ахинею…
А Таня к соседям не убегала. Ей было стыдно за отца, за мать, за себя. Она не хотела переносить сочувствующие взгляды, реплики. Поэтому, она просто бродила по городку. Гуляла. Плакала и гуляла.
Белогорск — не такой уж большой город, и Таня все равно понимала, что ее часто видят зареванной на улице, и все догадываются о причинах.
Да и не скроешься от людей — они все знают. Такие семьи, как теперь стала у Тани, всегда на виду.
Все сочувствуют, но помочь никто не может…
Об одном только Таня мечтала по-настоящему. Выйти замуж хоть за кого и уйти к мужу из опостылевшего дома. В последнее время даже мать стала ей как-то неприятна. Стали раздражать ее пассивность и нежелание ничего изменить в жизни.
«Конечно, отец во всем виноват, — думала Таня. — Но ведь и мать могла бы прогнать его, или уйти от него сама… Не жить же так всю жизнь. Неужели она настолько свыклась со всем и притерпелась?»
Сама Таня не хотела так жить. Но выхода пока никакого не было. Только вот так убегать из дому и бродить по улице, дожидаясь времени, когда отец набуянится и заснет. Тогда можно возвращаться домой.
В свои семнадцать лет Таня уже выглядела взрослой девушкой. Она рано развилась, и ей часто даже давали на вид побольше лет, чем было на самом деле.
— Ишь какая грудастая, — кричали ей вслед рабочие парни, толпящиеся у пивного ларька возле заводской проходной.
Таня смущалась каждый раз и опускала глаза. Все же, с другой стороны, ей было и немного приятно, что на нее обращают внимание. Не на всех же подружек так смотрят парни, как на нее.
Да и не ходить мимо проходной и пивного ларька она не могла. Потому что каждый день она возвращалась из училища, где обучалась на портниху, к себе домой этой самой дорогой.