Беня замолчал, оставшись очень довольным собой. Это было явно видно по его толстому обрюзгшему лицу и по тому, как он смотрел на меня с видом академика Павлова, который только что закончил эксперимент с очередной собакой.

Вот какой он замечательный человек. И сердечный и деловой. И в положение мое вошел и решил помочь, да еще с пользой для дела! Просто образец западного делового мужчины. Вот только если бы он еще пользовался дезодорантом от пота и почаще менял носки… Цены бы ему не было.

Беня встал с кресла и прошелся по кабинету, как бы давая понять, что разговор закончен, вопрос решен, и я могу идти на вокзал покупать билет.

Я тоже встала. На самом деле, это действительно был шанс. Даже если я ничего и не смогу написать, то хоть отдохну у мамы. Наверное, это мне необходимо действительно. Во всяком случае, тут-то Беня совершенно прав.

В худшем случае я вернусь через полтора месяца, ничего не написав. И тем самым оттяну на полтора месяца трагическую развязку в своей журналистской карьере.

А отчего бы и не оттянуть? Попасть в привокзальный киоск я всегда успею. Только оставался последний вопрос.

— А почему ты уже сказал тем людям, в Белогорске, что я приеду? — спросила я Беню. — Ведь ты еще не знал, соглашусь ли я.

— Я знал, что согласишься, — ответил Беня серьезно, останавливаясь у двери и открывая ее передо мной.

— Почему?

— По двум причинам, — ответил Вениамин Соломонович. — Во-первых, это действительно очень хорошее предложение. Тебе это должно помочь. Ты поедешь домой к маме, повидаешься с ней, развеешься. Да еще и интересная тема для работы… Это поможет тебе и по человечески и профессионально.

— Ага, — улыбнулась я, — Это называется профессиональная и социальная реабилитация… А вторая причина?

— Вторая причина заключается в том, — сказал Беня, — что у тебя нет другого выхода… Если бы ты отказалась, я попросил бы тебя написать заявление по собственному желанию. И был бы прав. Потому что это значило бы, что ты «вошла в ступор» и не хочешь из него выходить. А это была бы с твоей стороны уже сознательная злонамеренность. Так что… — Беня заморгал глазами и ничего больше не добавил.

Да, собственно, а что еще добавить к этому? И так все ясно. Я не была расстроена. Нет, я даже подумала, что все это очень кстати. Хватит сидеть дома, в четырех стенах, и страдать. Жизнь должна продолжаться.

В течение часа я все уладила с отпуском и позвонила маме за счет редакции. Сказала ей, что завтра приеду. Если только куплю билет на автобус до Белогорска.

* * *

Танин отец в этот день опять напился.