Он замолчал, а я пересилила себя и еще раз заглянула внутрь.

Наверное, есть такие вещи, на которые человек вообще не должен смотреть. Может быть, на фотографиях это выглядит как-то иначе. Создается все же эффект отстраненности.

В яме лежали человеческие обнаженные тела. Вернее, это были даже не тела, а какая-то мешанина. Разумом я понимала, что это трупы убитых женщин. Тем не менее, я понимала это только потому, что знала заранее, что мне предстоит увидеть. Все смешалось в одну кучу — руки, ноги…

Тела были белые, совсем белые, как бумага. На них были видны сине-зелено-черные пятна разложения. На фоне черной мокрой земли они выделялись особенно рельефно и пугающе.

Несколько секунд я, не отрываясь, смотрела на открывшееся моим глазам ужасное зрелище.

Вдруг что-то шевельнулось там, в яме. От этого я чуть не упала в обморок и еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть пронзительно, на весь молчаливый лес.

Что там могло шевелиться?!

Но мой глаз ведь зафиксировал чуть заметное шевеление. Через еще одно мгновение я поняла — это был толстый и длинный червь, который копошился слепой головой в разрытой земле.

Его потревожили, разрыв эту импровизированную страшную могилу. Оторвали его от дела…

«Человек — это пища для земляных червей», — вспомнила я неоднократно слышанную фразу. Только сейчас я поняла, насколько она правдива и жестоко реалистична. В моем сознании из этой философской фразы ушли вся отвлеченная мудрость и изощрение циничного ума. Она превратилась просто в констатацию страшной правды жизни. И правды смерти…

Настал момент, когда я смотрела вниз и не могла оторвать взгляда. Я смотрела, и в моей голове шевелились мысли. Как черви в жирной земле, удобренной человеческими телами…

Эти женщины когда-то родились. Они были маленькими девочками. Каждую воспитывали, водили в школу и в кружок при Доме пионеров. Им говорили: «Ты вырастешь и станешь матерью» или: «Ты вырастешь и станешь невестой».

Они любили себя, свое тело. Они любовались вечером перед зеркалом очертаниями своей фигуры, кожей на лице, глазами…

Каждая девушка, даже самая некрасивая, любуется собой втихаря, гладит свое тело пальцами.

Каждая мечтала о счастье. И каждой казалось, что у нее впереди много счастливых событий. Кого-то из них любили мужчины…

Теперь эти тела, бесстыдно обнаженные и полуразложившиеся, были свалены сюда, в лесную яму, в пищу червям, которые должны были разжиреть от такого неслыханного угощения.

Подошедший сзади Павел взял меня за руку и отвел от ямы. Только тут я почувствовала, что совершенно оцепенела и не контролирую себя.