Я приняла таблетку люминала из маминых старых запасов. Мама прежде работала в аптеке и сохранила в запасе много разных дефицитных лекарств.

* * *

Утром я встала с тяжелой головой. То ли это был результат действия люминала на непривычный к нему организм, то ли вчерашнее потрясение все еще продолжало сказываться.

— Тебе опять нужно идти? — спросила меня мама, глядя жалостливыми глазами на мое лицо. — Ты со вчерашнего дня прямо вся осунулась.

Я взглянула еще раз в зеркало. Действительно, вокруг глаз у меня появились темные круги, а кожа приобрела, как говорили в старину, «интересную бледность…»

— Я пойду к Павлику, — ответила я. — Ты помнишь Павлика из моего класса?

Мама с трудом вспомнила его, а потом сказала:

— Говорят, он порядочный человек… Мне одна женщина про него много хорошего говорила. Его совсем недавно прокурором сделали. Теперь все кругом новые, да работают по-старому, а этот, говорят — ничего…

«Посмотрим», — мысленно ответила я.

Павел заинтересовал меня вчера. Теперь, пока я шла по улице, у меня появилась возможность подумать о нашем с ним разговоре. Вчера у меня не было для этого ни времени, ни возможности.

Он сказал мне, что все эти годы ждал меня… Что он не женился только потому, что все еще продолжает меня любить.

Если бы это сказал не Павел, я ответила бы, что это пустая болтовня и вообще слишком дешевый способ завоевать сердце женщины. Потому что такой наглой ложью женщин не завоевывают. Слишком уж это неправдоподобно.

Но мне сказал это Павлик. И сказал с таким выражением лица, что я была склонна поверить ему.

Вчера, едва он сказал мне все это, как сам же перевел разговор на другую тему. Он не хотел быть навязчивым, и я это оценила. А после разговора была эта ужасная экскурсия в лесу…

Сейчас же я шла в прокуратуру и еще раз прокручивала в памяти его слова о том, что он ждал меня.

Какую женщину это не взволнует? Любую, наверное. Меня — в особенности. Ведь в тот период я так нуждалась в положительных эмоциях. Я чувствовала себя брошенной, обманутой, одинокой. Меня не любили… Для меня быть не любимой, одинокой женщиной — это почти смерть.

Теперь же я как-то воспряла духом. Серьезное лицо Павлика и его слова: «Я ждал тебя», придали мне сил, сделали мое существование сколько-нибудь осмысленным.

«Он — красивый мужчина, — думала я. — И так мужественно обаятелен».

Нет, в то время я не имела никаких задних мыслей. Я совершенно не думала о романе. Мне было не до этого. Я считала, что еще так недавно со мной произошли события развода с мужем и эта рана сама по себе еще не вполне зажила.