Надежде Владимировне показалось все это странным, и она оглянулась, чтобы увидеть Ирину, которая привела ее сюда.

Ирина действительно стояла рядом, только с другой стороны. Лицо ее сильно изменилось за эти мгновения. Она больше не улыбалась, губы ее — алые, толстые — кривились от охватившего ее какого-то странного состояния.

«Прямо не лицо, а маска, — подумала вдруг с отвращением Надежда. — Черт меня дернул прийти сюда, к этим ненормальным». Она с тоской посмотрела в окно. Было еще не очень поздно, и огни на площади еще не зажглись. Были сумерки, разрезаемые только лучами фар от проезжающих по площади машин. Слышались гудки тепловозов вдалеке, на железнодорожных путях, и даже доносился невнятный гул с вокзала — слова трансляции диспетчера, скрип тормозов подъезжающих машин.

«Уйти отсюда поскорее и пойти туда, — подумала Надя. — Там много людей, там безопасно. А тут… Нет, напрасно я пошла с этой ненормальной…»

— Я, пожалуй, пойду, — сказала Надежда. — А то я боюсь опоздать на поезд.

— Вы не волнуйтесь, — вдруг ответил Сергей, поворачиваясь. — Я же сказал вам: с вами не будет никаких проблем, — в руке его что-то сверкнуло, и Надежда Владимировна отшатнулась.

Ирина сзади сделала шаг и как бы прижалась к ней своим телом. Теперь Надя не могла пятиться назад. Сзади за плечи ее держала Ирина.

Все, что произошло, заняло несколько мгновений — секунды три… Сергей вплотную приблизился к Надежде Владимировне и заглянул в ее испуганное лицо. Как будто хотел убедиться в том, что бедная женщина напугана до чрезвычайности.

— Вот так, — сказал он тихо и, положив одну руку на горло оцепеневшей Надежды Владимировны, приставил к открытой шее длинный и широкий нож. Он примерился, посмотрев, правильно ли войдет лезвие. Потом удовлетворенно прошептал: — Хорошо, — и с этими словами погрузил лезвие глубоко в горло женщины. Нож был кухонный, из японского набора кухонных ножей для рубки и резания мяса.

После последнего подорожания один такой нож стоит в фирменном магазине семьдесят семь тысяч рублей. Но Сергей купил его, потому что нож ему очень понравился. Это было как раз то, что нужно. Одним махом можно перерезать нежное девичье горло…

* * *

Весь следующий день я бродила по городу. Я смотрела на дома и улицы Белогорска и впервые с тех пор, как уехала отсюда, тоска по родным места, защемила мне сердце.

Может быть, это потому, что прежде у меня был муж, был дом, где меня ждал любимый человек. Теперь же я лишилась этого, а, значит, лишилась опоры. Тех новых корней, которые сумела вырастить там, в другом месте. Человек должен иметь корни, то, что притягивает его.