— Остановимся? Господин Болин… Вы сказали, что мне не угрожаете — пока. Что ж… теперь самое время.

— Самое время что?

— Угрожать.

Болин вздохнул, тяжело поднялся и сделал несколько неуклюжих движений — попытался найти удобное положение для больной ноги.

— Послушайте, Винге… вы еще молоды. И, как вижу, превосходный собеседник. Не так много в нынешние времена тех, кто понимает толк в двусмысленностях. Особенно в вашем поколении, которое изрядно проредила война. Но бог с ними, с двусмысленностями. Неужели вам не понятно, что я сюда пришел… даже унизился в какой-то степени, — и все для того, чтобы помешать вам преждевременно расстаться с жизнью? Мне вовсе не хочется быть тому причиной. Но вы заехали на непроезжую дорогу, к тому же она не ведет к победе. Прислушайтесь к хорошему совету, и вас оставят в покое. Обоих — и вас, и вашего однорукого оруженосца.

— Вы недооцениваете Жана Мишеля. За эту ошибку многие поплатились. Думаю, и у вас найдется тому пример.

— Ваше предупреждение было бы уместнее несколько месяцев назад. Ошибка, говорите? Имейте в виду: я ошибок не повторяю.

— Прощайте, господин Болин. Иду на Дворцовый взвоз, попробую открыть ваши карты.

16

16

Кардель открыл глаза и выглянул в крошечное окошко. Первые заморозки — крыша напротив бела от инея, сверкающего миллионами искр в лучах восходящего солнца. Не страшно — он зверь теплокровный. Надел куртку, поверх куртки пальто, натянул чулки и сапоги и вышел на улицу, поглядывая на спешащих на работу мрачных прохожих. Для большинства смена погоды — скверная новость. Наступающая беспощадная зима скоро даст о себе знать. Замерзшие насмерть пьяницы в канавах, мороз, проникающий до костного мозга. Надежду согреться можно с полным правом посчитать глупым тщеславием. Света с каждым днем все меньше. Он прячется в полупогасших очагах, в зажженных лучинах, оберегаемых сложенными лодочкой ладонями. Но и отрицать не станешь — до чего ж она хороша собой, эта белая смерть! Город между мостами словно надевает белоснежную, поистине королевскую атласную мантию и усыпанную бриллиантами корону.

Кардель поднялся по Дворцовому взвозу, миновал розовую тушу королевского дворца и задержался у дверей дома Индебету, не закрывающихся из-за снующих туда и обратно озабоченных людей. В холле на тумбочке — сухой хлеб. Видно, какой-то пекарь таким неформальным способом восстанавливает отношения с полицейским корпусом. Кардель с нарочитой развязностью отломил большой кусок и встретился с вопрошающим взглядом какого-то пожилого дядьки в полицейской форме.