– Подождите, – говорит Ангела. – Я знаю, что Эбба признала вождение в нетрезвом виде. Но мальчик стоял на мосту, готовый прыгнуть, и ей пришлось добираться туда как можно скорее. Это был вопрос жизни или смерти, и Эбба спасла подростка. Благодаря тому, что поехала туда на машине.

Хелльберг кладет ручку на стол, берется за подбородок, трогает порез, который, как догадывается Эбба, получил во время бритья:

– И что вы хотите этим сказать?

– Что Эббу впоследствии оправдают за вождение в нетрезвом виде. Она хочет изменить свои показания.

С недовольным лицом Хелльберг снова берет ручку:

– Понятно, я это записываю.

– И я хочу получить разрешение водить машину в течение сорока восьми часов, – добавляет Эбба, поскольку Ангела все равно начала этот разговор.

– Можете об этом забыть.

– Вот как, – усмехается Ангела. – Но я не забыла, что вы угрожали разрушить мою карьеру, когда я не захотела ложиться с вами в постель.

Хелльберг пристально смотрит на нее:

– Это была шутка. Вы все еще зациклены на этом?

– Нет. Но, возможно, ваша жена и все остальные, кто подписаны на меня в социальных сетях, могут на этом зациклиться.

На лбу Хелльберга пульсирует жилка.

– Теперь у вас наверняка не так много подписчиков.

– Достаточно. Хотите рискнуть?

– Хорошо, – говорит Хелльберг после некоторого молчания. – Кому какая разница? Мы можем двигаться дальше?

Ангела кивает:

– Теперь переходим к предыдущим заявлениям. Эбба Таппер, информирую вас о том, что вы подозреваетесь в нападении, которое вы совершили, когда взяли перцовый баллончик у младшего офицера полиции Саймона Вейлера и распылили его в лицо Тимо Рантанену, что вызвало у него жжение и боль. Какова ваша позиция по этому эпизоду?

Эбба вдыхает, пытаясь смочить язык слюной, но во рту у нее пересохло.

– Я могу подтвердить, что сделала это, но отрицаю правонарушение.