— Реми!

Это зовет Клементина. Никогда от них не дождешься хоть минуты покоя. Реми развел руками, глядя на портрет и как бы призывая его в свидетели. И синие глаза словно ожили в ответ, словно попытались выразить какой-то смутный призыв. Реми схватил портрет, сунул под мышку и крадучись вышел из комнаты.

— Реми!

Он на цыпочках пробрался к себе. Мама освобождена, но куда же ее спрятать? Ведь Клементина роется всюду… Может, пока на шкаф? Реми встал на стул, спрятал картину за выступ. Ему хотелось попросить прощения у покойной.

— Реми!

Клементина уже на лестничной площадке. Реми спрыгнул, отодвинул стул в сторону и сделал вид, что причесывается перед встроенным в шкаф зеркалом. На пороге появилась Клементина.

— Ты почему не отзывался?

Она с подозрением огляделась.

— Реми, я уже подогрела тебе молоко. Ступай вниз!

Реми пожал плечами, двинулся первым, старушка — за ним. Молоко. Укрепляющие средства. Капли. Витамины. Сколько можно, в самом деле?! Реми сошел вниз. Дядя Робер перестал шуметь, однако света по-прежнему не было. Значит, ужинать придется при свечах. А где Раймонда? В гостиной никого нет, в столовой — тоже. Дядя оказался на кухне: смеялся и разговаривал с Раймондой. Увидев племянника, он поспешно отошел от нее в сторону.

IV

IV

— Твой отец, конечно же, забыл предупредить поденщицу, — сказал дядя. — Даже дров нет, камин нечем топить! Деревня — это, конечно, мило, но кое о чем надо все-таки заранее позаботиться.

Дядя был в одной рубашке с засученными рукавами, лоб его вспотел. На столе стояла бутылка белого вина, бокал и термос.

— Сосочка с молочком — для тебя, сынок, — заметил дядя. — Хотя я на твоем месте предпочел бы этому термосу стаканчик вина.

Он, насвистывая, принес другой бокал и наполнил его до краев.

— За твое здоровье!

Реми протянул руку за бокалом, но тут вмешалась Раймонда: