Он спустился по ступенькам крыльца и, тяжело ступая, зашагал по гравию. Над порогом, извиваясь, медленно уходили вверх кольца дыма. На втором этаже хлопнули ставни, затем там послышались дробные шаги Клементины. Реми бесшумно поставил на стол свой бокал и посмотрел на Раймонду — она плакала. Реми не смел пошевелиться. У него болела голова.

— Раймонда, — выговорил он наконец, — мой дядя — ничтожество, и не надо обращать на него внимания… Отчего же вы плачете?.. Оттого, что дядя, уходя, сказал что-то о вас?

Раймонда отрицательно покачала головой.

— Тогда отчего же? Оттого, что он мне пожелал успехов в любви?.. От этого, да?.. Вам неприятно, что дядя подумал, будто…

Реми приблизился к молодой женщине, приобнял ее за плечи.

— А мне это нисколько не досадно, — продолжал он. — Представьте себе, Раймонда, что я… немножечко влюблен в вас, только представьте себе на минутку!.. Что ж тут дурного?

— Нет, — пробормотала Раймонда, отстраняясь, — не надо… Ваш отец рассердится, если узнает, что… Мне тогда придется уйти от вас.

— А вы не хотите уходить?

— Нет.

— Из-за меня?

Раймонда заколебалась, и у Реми болезненно сжались и застыли плечи и шея. Он следил за губами Раймонды и, догадавшись, что́ она собирается ответить, остановил жестом:

— Не надо, Раймонда… Я и так знаю.

Реми сделал несколько шагов, закрыл дверь носком ботинка. Затем машинально переставил бокалы. Ему было не по себе. Впервые он думал о ком-то другом. И так, стоя поодаль, Реми снова спросил Раймонду:

— А что, неужели так трудно найти другое место?.. Наверное, долго придется подыскивать?.. Просматривать объявления о найме на работу, да?

Но нет, судя по всему, дело не в этом. На лице Раймонды промелькнуло выражение какой-то грустноватой радости.

— Простите меня, — промолвил Реми. — Я не хотел вас обидеть, я только пытаюсь понять.

Он налил еще немного белого вина; Раймонда подалась вперед, намереваясь отнять у него бутылку, но Реми возразил:

— Оставьте. Мне так лучше думается. Помогает.

Он вдруг понял, что от них, семьи Вобрэ, Раймонда получает жалованье, точно так же как Адриен, Клементина или любой другой наемный работник — их Реми не знал, но иногда слышал, как их имена упоминаются в разговоре. В памяти всплыл голос отца, его характерные интонации: «В конце концов, я работаю ради твоего блага…» Все окружение Реми работает ради него, беспомощного инвалида, которому нужны экзотические фрукты, изысканные цветы, дорогие игрушки, роскошные книги.

— Я, наверное, тоже буду работать, как все, — пробормотал Реми.