Дутр больше не настаивал. И все-таки обратился за помощью к Владимиру. Тот занимался смазкой колес фургона.

— Если кто-то услышит ее, что он может подумать?

Владимир заработал еще старательнее. Дутр уселся возле него на корточки.

— Что ты думаешь сам, а, Влади?

Владимир забрал банку со смазкой, тряпки, гаечные ключи и устроился перед другим колесом. Дутр перебрался за ним туда.

— Ты можешь хоть как-то объяснить? Сам-то ты что думаешь?

— Владимир глупый.

— Помоги мне хотя бы переубедить Грету!

— Владимир занят.

— Послушай, Влади. Мне это очень важно. Ты даже представить себе не можешь, до чего мне это важно. Ты считаешь, что Хильду убили?

— Убили, — ответил Владимир.

— Хорошо. Но кто? Ты сам помнишь, как это было. Все мы друг друга видели, одна Грета мыла посуду в фургоне. Все произошло не у нее на глазах… и поэтому она мне не верит. Как я ни стараюсь ей объяснить, все напрасно… Но я чувствую: если бы мне удалось ее переубедить, она бы ко мне вернулась. Ты уверен, что задушить себя невозможно?

— Уверен.

— Даже если потянуть очень сильно?

— Нельзя… Владимир видел такое… в тюрьме.

И Влади уткнулся в свою работу. Он не выносил никаких откровенностей и признаний.

— У тебя золотые руки, ты умеешь все делать, — продолжал Дутр, — как ты думаешь, может ли быть… впрочем, то, что я сейчас скажу, идиотизм, но все-таки… скажи, может ли веревка стать опасной? Ты понимаешь, что я хочу сказать? Как бы сказать поточнее? Что-то подобное делают браконьеры.

Владимир повернул к Дутру узкое лицо с оттопыренными ушами.

— Владимир ловил кроликов… делал силки… Нужен узел… скользящая петля.

— Да конечно, и что тогда?