Владимир вспрыгнул в фургон, вернулся с клеткой, потом подошел к Одетте и с простодушной непринужденностью, для которой не существовало ни улицы, ни любопытных, ни полицейских, поцеловал ей руку.

— Друг, — шепнул он. — Всегда друг.

Со стареньким чемоданчиком в одной руке, прижимая другой к груди клетку с голубками, он зашагал в сторону вокзала. Одетта проводила его взглядом.

— Пьер, — сказала она глухо, — я хотела бы, чтоб ты был таким добрым, как он…

Она повернулась, машинально взглянула на свои руки, пошевелила пальцами.

— Придется управляться вдвоем, — вздохнула она. — Переодевайся и поезжай в Виши один. Для оформления бумаг ты здесь не нужен. Я приеду дня через два. Фургоны пока пристрою в гараже. Как только повидаю Вийори, решу, что делать дальше. Давай собирайся, и поскорее. Ты мне мешаешь!

Вечером Дутр уже был В Виши и поселился в скромной гостинице, зная, что жизнь у них будет теперь нелегкой. Наступила ночь. Дутр вышел на набережную Алье, облокотился на парапет. Несчастным он себя не чувствовал. Он был мертв. Бродил где-то на пограничье с небытием без любви, мыслей, желаний. Он будет делать все, что от него захотят. Он знал, что стал точь-в-точь как его отец. Скоро у него появятся те же мании. Ему будут кричать в маленьких городишках: «Гляди-ка, профессор Альберто!» Он тоже узнает превратности судьбы, удачи и неудачи. Будет забавлять лавочников, белошвеек, школьников. Придет день, и он умрет на узкой кровати в черном фраке с увядшим цветком в петлице, и на манишке у него не будет хватать пуговицы. А в кармане у него найдут один-единственный доллар… Река текла, полная танцующих звезд и мерцающего света фонарей. Дутр стиснул руки, и глаза его в последний раз наполнились слезами.

XI

XI

Вийори был толст, обтирал шею желтым носовым платком, барабанил левой рукой по мраморной крышке стола.

— Для самоубийства были какие-то причины? — осведомился он.

Одетта, прежде чем пригубить, недоверчиво понюхала аперитив.

— Никаких, — отрезала она.

— Впервые слышу о таком необыкновенном самоубийстве, — вновь заговорил Вийори. — Повеситься на ходу в тряском фургоне, где тебя бросает из стороны в сторону… Да-а, нужно на самом деле очень хотеть умереть.

— Наверное, она очень и хотела, — процедила Одетта.

Вийори повернулся к Дутру и, ткнув пальцем сперва в Одетту, потом в него, спросил:

— А между вами не было…

— Ничего, — отрезала Одетта.