— Конечно, — горько произнёс Сэм. — Вы, мудаки, использовали моего брата, как инструмент, подставили его. У него вообще никаких шансов не было. Вытащили его из лагеря, привезли сюда, в Портсмут, где его и убили, как корову на бойне.

Грёбке покачал головой. Он извлёк из кармана пачку «Лаки Страйк», достал одну сигарету.

— Нет, то были дела Лакутюра, не мои.

— Да? И каковы же твои дела?

Он изобразил сухую улыбку, сунул промеж губ сигарету и прикурил её позолоченной зажигалкой.

— Убедиться, что ваш брат всё сделает. Посему, я и в самом деле, потерпел поражение. Мне было известно многое, но о сломанной винтовке я не знал.

— О чём ты, блин? — спросил Сэм.

— Простите, кажется, я ясно выразился. Хоть я и буду всегда отвергать сам факт этого разговора. Видите ли, я хотел, чтобы вашему брату сопутствовал успех в убийстве моего канцлера. Именно за этим я и прибыл в Портсмут, чтобы всё получилось… присматривать за вами… и при необходимости, помочь вашему брату. Однако я потерпел неудачу. Он был связан с Лакутюром и его командой, ему выдали неисправную винтовку, и теперь Гитлер, это животное, будет жить, а множество невинных людей погибнет.

— Но… ты же из гестапо, бля!

— Верно. Но, в первую очередь, я коп, не забывайте. Такой же, как и вы. Коп из небольшой баварской деревушки, у которого были свои задачи и обязательства, пока меня не повысили до этой должности. Поэтому, то, что вы видите, то, что думаете, что видите, не всегда есть истина.

— Какой-то сраный коп!

— Но я также и немецкий патриот, инспектор, — тихо произнёс Грёбке. — Нас осталось немного, но мы пытались убить это чудовище. То, что он вытворяет с невинными в лагерях и городах, он вытворяет от имени немецкого народа. Если мы проиграем войну, наше имя и наша культура будут тысячу раз прокляты на тысячу лет вперёд.

Сэм не находил нужных слов. Грёбке ещё раз затянулся сигаретой.

— Но есть и иные причины. У меня тоже был брат. Он погиб при высадке в Британии. А ради чего? Ради бреда сумасшедшего, который обладает властью распоряжаться жизнями и судьбами людей?

Гестаповец слегка повернулся, будто хотел рассмотреть верфь сквозь ближайшие здания.

— Сейчас наш сумасшедший встречается с вашим сумасшедшим, делят друг с другом мир в соответствии со своими взглядами и аппетитами. И тот шанс, что у нас был, наш единственный шанс, пропал.

Грёбке уронил окурок на тротуар, с силой раздавил его каблуком.

— Спасибо, что освободил меня, — сказал Сэм. — Я твой должник. Но, к концу дня я всё равно буду в лагере.

Немец улыбнулся.

— Это, как вы, американцы, говорите, ещё не решено. Я кое-что разузнал насчёт путешествия вашего фбровца в мою страну, он тоже мне кое-что должен. Не волнуйтесь, инспектор. Не поедете вы в лагерь. Мы навсегда исчезнем из вашей жизни.