Ариадна тоже наблюдала за приближением отца, ощущая глубокую печаль. Впервые он показался ей хрупким, нуждающимся в поддержке. Она всей душой желала облегчить его страдания. Образ отца помутнел, и Ариадна заметила, что плачет.

Вытерла слезы тыльной стороной руки.

«Когда ты беременна, у тебя в глазах как будто два ручейка», — вспомнилось ей.

Она вновь повернулась к Главку и Акенону. На египтянине была туника цвета охры. Он указывал в сторону Кротона, что-то объясняя Главку, и было заметно, какая у него крепкая мускулистая рука. Ариадна с живостью вспомнила ощущение тепла и защищенности в объятиях этих рук. Во время поездки в Сибарис, пусть всего несколько часов, она чувствовала себя с Акеноном в полной безопасности.

Но Ариадна немедленно отогнала от себя эти мысли и отошла от Акенона.

Глава 101 19 июля 510 года до н. э

Глава 101

19 июля 510 года до н. э

— Мы должны напасть как можно скорее!

С высоты трибуны Милон слышал крики гласных. Заседание вновь затянулось до раннего утра, и усталость делала всех нервными и раздражительными.

— Мы должны обрушиться на них прежде, чем они укрепят свои позиции!

Милон покачал головой, но вмешиваться не стал. Организованные дебаты давно прекратились, люди сбивались в группы, которые ожесточенно спорили друг с другом, не добиваясь никаких результатов. Новостей тоже не было. В течение дня они узнали, что Главаря повстанцев зовут Телис, и, вероятнее всего, мятежники получали поддержку со стороны зловещего человека в маске.

Милон прикинул, что в лагере мятежников собралось уже больше тысячи лошадей и около десяти тысяч человек.

«И все же надо учитывать, что у большинства нет боевого опыта», — сказал он себе. Они все еще могут разбить их без особых препятствий.

— Мятежники не проявляют признаков агрессии, — послышалось из Совета Трехсот.

— Мы не можем напасть на того, кто нам даже не угрожает, — ответил ему сердитый голос с другого конца зала.

— Их присутствие у ворот нашего города говорит само за себя. Очевидно, что явились они не с мирными намерениями. Речь идет о мятеже против аристократов!

— Лагерь разбит в трех часах езды отсюда, а не у ворот Кротона, — возразил кто-то. — Кроме того, они сибариты и впредь будут заниматься исключительно делами своего города. Или вы думаете, что они попытаются свергнуть все правительства Великой Греции?

Милон обеспокоенно посмотрел на Килона и обширную группу, которая его поддерживала. Они вернулись в Совет несколько часов назад и выглядели до странности сдержанными. Потом Милон повернулся к Пифагору. Учитель не вмешивался, хотя ловил каждое слово. Внезапно, словно реагируя на его взгляд, Пифагор поднялся и зашагал к возвышению. Милон показал жестом, что готов спуститься и уступить ему место, но учитель дал понять, чтобы он оставался.