– Дай мне подумать.

Спустя мгновение, я тихо шепчу: «Я думаю, это Лорен».

Элизабет хмурится опять с тем же вопросом на устах: «Кто?» Я не отвечаю.

– Почему вы боитесь Лорен? – спрашивает она чуть громче, дергая меня за руку.

Я не знаю, что ответить. Внутренне я кричу: «Лорен – это прямая угроза всему, чего нам с Ноем удалось достичь!»

Но Элизабет еще очень молода. Хоть она и сама проходит через болезненный разрыв и понимает о жизни немного больше, чем большинство ее сверстниц, наша разница в возрасте все-таки слишком велика. Ей не понять, что ты чувствуешь, когда так долго живешь с кем-то, кого любишь.

Я молчу, пытаясь решить, что можно рассказать Элли и как много она должна знать – ведь Лорен может быть угрозой и для нее, и для ее ребенка, и для моего ребенка. Элизабет садится на пол.

– Мне нужно беспокоиться об этой Лорен?

Я обессиленно откидываюсь на спинку дивана и поплотнее заворачиваюсь в плед. Жалко, что в реальной жизни от призраков прошлого под одеялом не скрыться.

Элизабет не сводит с меня взгляда своих пронзительно-голубых глаз, пока я нервно тереблю край пледа.

– Возможно, – говорю я, наморщив нос. Диванная подушка крепко обнимает меня за плечи.

– Вы вместе учились в колледже?

– Нет. Мы были соседками в колледже.

Ее глаза расширяются.

– А, вот кто на той фотографии! – произносит она, и взгляд у нее становится виноватым. – Когда я была в кабинете, то видела старое фото, на котором были вы трое. Вы больше не дружите?

Сейчас не время спрашивать, где она нашла эту фотографию. Я думала, что сожгла их все, но может быть, Ной что-то сохранил.

– Нет, – я качаю головой. – Мы совсем не ладим. Лорен… Она психически нестабильна. Она вообще не должна выходить.

– Откуда выходить?

– Из больницы.

Элизабет внимательно на меня смотрит, постукивая ногой по полу.