Я попрощался с соседкой, поднялся на чердак и некоторое время стоял перед нашей дверью. Я знал, что запасные ключи на крыше за трубой, всегда там были. Ключи здесь тяжелые, железные, а замки со времен безумной королевы не меняли.

Куда же она уехала? У них в январе всегда репетиции до поздней ночи. В прошлом году Лиза всю зиму пропадала в школе и так похудела, что я стал давать ей с собой бутерброды в коробке, будто школьнице. Может быть, ее жизнь изменилась, пока я отрабатывал свои гексаграммы?

Все это время я думал о Лизе, как думают о греческом щите из семи коровьих шкур со слоем бронзы или как думают о крепости, в которую можно вернуться через сто лет и знать, что мост для тебя опустится. При мысли, что в квартире могут оказаться чужие рубашки или бритва, я почувствовал желание повернуться и уйти.

Утром я купил в киоске конверт, положил в него вдвое больше, чем украл, и теперь он жег мне карман, будто адский уголек. Взять и уйти, а деньги потратить на аренду дома в Лунхейме. Я закрыл глаза и представил продымленное норвежское небо над головой, летящие в лицо семена крестовника, горечь сосновых иголок, полоску воды за песчаными отмелями. Но нет, нельзя, рано еще.

Вчера я открыл банку для червей и поделил выигрыш надвое: себе и Лизе. Из своей части рассчитался с долгами, отнес обещанное сторожу, заплатил ветеринару за уколы, остальное ушло на мотоцикл. На улице меня ждал красный «Fireblad», сто шестьдесят лошадей, а квикшифтер с проводкой и датчиком парень отдал мне даром, раз уж я платил наличными. В Лизиной половине было намного больше, чем я украл, так что я взял оттуда пару сотен на первое время.

Зайду, чтобы переобуться, подумал я, или хотя бы обувь просушить. Ботинки на мне были старые, на кладбище они совсем истрепались. Мендеш их прибрал на мосту, а потом вернул, не подошли. Ботинки вообще вещь значительная. Вспомнить хотя бы хелскуры, висевшие на липе по дороге в Валгаллу, они предназначались для путников, проявивших милосердие при жизни. А я вот ни к кому не проявлял милосердия, разве что к старому псу по кличке Голубой Динамит.

Отыскав на крыше ключи, я вошел в квартиру, показавшуюся мне крошечной и темной. Потом я нашел свои старые сапоги, переобулся, встал на колени и заглянул под кровать. Шляпная коробка стояла у самой стены, пришлось снять матрас с деревянных поддонов, принесенных когда-то со склада. Кажется, сто лет прошло с тех пор, как я играл в кости с грузчиками, время на кладбище идет медленнее, чем в мире живых.

Время, которое я тратил на игру, казалось то неподвижным, как на островах Блаженных, то сжатым, то растянутым, то идущим по кругу. Куски времени сладостно крошились: золотой, серебряный, бронзовый, героический и, наконец, железный, когда календарь в телефоне сообщил мне, что завтра последний день в казино.