Лиза

На днях открытие выставки показали в новостях: ведущая тыкала пальцем в постер с голубой картиной, на постере была надпись: retorno sensacional do artista. Что-что, а надписи Варгас сочинять умеет, ей бы в похоронном бюро работать. На закрытии Понти заплачет, грянется оземь, обернется малым зверем горностаюшкой, подпишет чужие работы, выпьет шампанского и отправится домой.

А мы с партнером поедем в Тавиру, мой отпуск кончается, и я знаю, что двенадцать стариков и старушек каждое утро смотрят на расписание у стойки портье. Мой новый партнер танцует канженге, но старушкам понравится. Аррабальский шаг, мягко согнутые колени, ритм на две четверти.

Когда я предложила ему порепетировать, он молча сложил свою куклу вчетверо, сунул в коробку, взвалил на плечо и пошел за мной. Его зовут Хуан Розалес, глаза у него красноватые, но я не против травы, не испугаешь косяком того, кто знался с игроком.

Пока мы шли по набережной, он сказал, что репетиция не нужна, и что он видел меня в двух учебных спектаклях, и что его партнерше Мирке до меня далеко. Потом он сказал, что готов работать за комнату и стол, потому что лето у него свободно, а в сентябре начинаются репетиции в театре «Chama de balé».

Когда мы дошли до школы и нам открыли маленький зал, он достал из коробки свою шарманку, завел ее, сбросил кеды и принялся таскать меня по паркету – с такой яростью, будто мы на деревенских танцах под маримбу. Я даже не заметила, что мастер вошел и смотрит на нас, скрестив руки на груди. Я бросила партнера, чтобы поздороваться с мастером, тогда Хуан вытащил из коробки свою мятую куклу и продолжал кружиться с ней по залу, такой смешной, в широких штанах с подтяжками.

Потом девчонки пришли, услышав звуки меренге, некоторые Хуана знали, посылали ему воздушные поцелуи. Мастер хмуро сказал, что танго портит балетную стать, но умение стоять на пальцах забыть невозможно.

И вправду, подумала я, невозможно взять и забыть охотничий флигель, ночные танцы в зале для боулинга, синие очки, кленовые листья. Как он тогда сказал: поработаю немного Осирисом, заберу деньги – и поедем смотреть на твой Петербург. Почему вчера он так покорно ушел? Проснулся, сел на кровати, увидел собранную сумку и покачал головой: ты русская, Лиша, и этого у тебя не отнять!

Напишу ему, что поедем осенью, в октябре в Мариинке поставят «Пеллеаса и Мелизанду». Я смотрела на своего партнера, скользящего по паркетному полу, думала о печальном лесничем, которого выгнала из дому, и слушала, как растет во мне нетерпеливое веселье – так идешь с электрички через сосновый лес и смотришь на огни дачи, где тебя ждут, и слышишь голоса и смех.