– Ну вот, – сказал вынырнувший из толпы Гарай, – теперь можем начинать. Пойдемте в хвостовую часть, там есть табуретка.

Пространство галереи внезапно сузилось, как будто Варгас нажала потайную кнопку, стол превратился в проход между рядами, а гости покорно уселись в кресла с подлокотниками.

Иллюминаторы были совершенно белыми, как будто самолет пробивался сквозь тучи, Радин потрогал пальцем тот, что был поближе, и почувствовал бугорки застывшей краски.

Гарай уже тянул его за руку, сердито шипя на пассажиров, поставивших сумки в проходе. Табуретка оказалась складной лестницей с двумя ступеньками, Радин сбросил плащ, встал на лестницу, и все головы повернулись к нему. Контратенор фараона захлебнулся, и хор затянул псалом о сотворении мира. Гарай зашел сзади, крепко обхватил его за бока и хрипло крикнул:

– Двое по цене одного! Начальная цена указана в каталоге! Жду первую ставку, господа, кресло номер 11Е, вижу вашу руку!

– Вы не то делаете, – сказал Радин шепотом, оглядывая салон в поисках аварийной двери. Струнные вступили, а вот и пассакалья, конец третьего акта. Аукционист обошел его вокруг и сунул пальцы ему в рот.

– Зубы у обоих в прекрасном состоянии, кресло 14А, вижу вас хорошо!

Кто-то в задних рядах поднял руку с зажатой в ней программкой, и аукционист одобрительно щелкнул пальцами.

– Где Доменика? – спросил Радин, начиная сердиться. – Мне нужно поговорить с ней до завершения торгов.

– Доменика везде, – ласково ответил Гарай, обводя салон руками. – Сегодня же воскресенье, сынок! А торги кончатся быстрее, чем ты думаешь. Вот сейчас взвесим вас обоих, и покупателей прибавится.

– Взвесим? Это не меня нужно взвешивать, а сердце Аменхотепа!

– Разберемся. – Он развернул Радина спиной к салону, показывая белую изнанку холста, и публика завыла. Покачнувшись на лестнице, Радин схватился за стену и уткнулся носом в табличку «Пристегните ремни». Табличка была горячей, это его успокоило.

– Сердце должно весить не меньше пера! – сказал Радин, когда его повернули обратно. – Иначе отец фараона не попадет в царство мертвых. Вы же образованный человек.

– Кресло 1С, – радостно произнес Гарай, продолжая держать свой лот за плечи. – Проснулись наконец! Не упустите свой шанс.

Пассажир в последнем ряду поднял два пальца, Гарай присвистнул:

– Предложение удваивается, господа, кто больше?

– Перестаньте меня вертеть. – Радин попытался сопротивляться, но рука аукциониста наполнилась какой-то плавной, неумолимой силой.

– Продано! – воскликнул Гарай и стукнул его по плечу. От этого славного города храмов и дворцов ничего не осталось, нараспев сказал египетский писец в другом конце салона, радиола зашипела, засвистела, и вдруг наступила такая тишина, что Радин услышал скрип кресла и шаги по проходу. Обернувшись, он увидел лицо своего покупателя.