Короткий ливень, заставший его в саду синьоры Понте, очистил небо от утренней мглы, солнце стояло в зените, брусчатка сверкала на солнце мокрой слюдой, а на площади парень из «Колонны» уже гремел железными стульями, выставляя их на террасу. Забирая машину на полицейской стоянке, Маркус не встретил никого из начальства, даже мрачного сержанта не было видно. Машина была чисто вымыта полуденным дождем и сияла на солнце лимоном и хромом. Патрульный отдал ему связку ключей и потрепал по плечу:

— Ты не хочешь положить еще денег в нашу копилку?

— Прости, не хочу. Я полагаю, что часовню восстанавливать незачем.

— Вот как ты заговорил. — Патрульный обиженно поцокал языком. — А в Траяно думают иначе. С тех пор как часовня сгорела, у нас одни беды, видишь ли. То экологи порт на все лето опечатали, то засуха, то гостиница на холме закрылась, и полсотни человек остались без работы.

— Часовня тут ни при чем. Так и передай вашему комиссару. — Маркус сел в машину, завел мотор и открыл все окна. — И еще скажи, что ее рассуждения хороши, если верить, что камень падает потому, что так хочет камень. А камень падает потому, что ему больше некуда деться.

Воскресные письма к падре Эулалио, май, 2014

Воскресные письма к падре Эулалио, май, 2014

Утро понедельника и без того наводит тоску, а тут еще девчонка ворвалась ко мне в дом и трещала без умолку минут двадцать, пока я не взбесился. Ей нужно было посоветоваться, видите ли. Вломилась прямо в гостиную, где я сидел со своей Corriere della Sera и бутылкой вишневого пива.

Она ошиблась в две тысячи восьмом, когда принесла мне донос на писателя, заявила девчонка, вынув газету у меня из рук. Вчера ночью она прочитала его книгу, оставленную в участке, и поняла, что сетевой дневник, который она считала главным доказательством, принадлежал не писателю, а неизвестно кому. И теперь нужно искать этого неизвестно кого.

Я выслушал ее и спросил, успела ли она арестовать писателя. Вернее, произвести задержание. Он приходил в участок, но я его отпустила, сказала комиссар Понте, захлебываясь сладкой водой, которую я ей налил. Когда я считала его автором блога, я знала, кто мой враг, и знала, что доказательств у меня не хватает. Но теперь мы знаем, что блогер, убивший Диакопи, по-прежнему остается неизвестным, и мы откроем новое дело, чтобы найти его. Вы должны признать, что дело моего брата было закрыто по ошибке. Написать в Салерно. Вам нечего терять — два раза в отставку не отправляют!

На этом мое терпение лопнуло, я посадил ее за свой стол и велел заткнуться. Потом я сел напротив нее, взял карандаш и стал рисовать схему. Этих твоих бумажек я даже не читал, сказал я ей, мне все равно, чей это дневник, уликой он являться не может. В интернете таких дневников не меньше, чем чаячьего помета на портовом парапете.