2

Конечно, если б я хоть на один процент полагал, что до праздничного банкета могло произойти что-нибудь ужасное, что-нибудь из ряда вон выходящее, я бы ни минуты не раздумывал и все рассказал командиру Зотову, чтобы пресечь даже возможность возникновения инцидента. Но я был уверен, я давал голову на отсечение, я давал сто процентов, что ничего экстраординарного не произойдет. Все плохое позади.

Если мои размышления ошибочны, то и дергаться не надо. Может пострадать хороший человек, и виной тому станут мои амбиции. Если же мои выводы верны, то волноваться не стоит: я был уверен, что теперь убийца затаится. Мне бы стихи писать…

Я постучался в каюту Туровского.

— Войдите! — крикнул он из-за двери. — Не заперто.

Я вошел.

— Привет.

Я впервые пришел к нему в каюту и, может быть, поэтому он выглядел немного испуганно:

— Только не говори мне, что нашел чей-то труп, — сказал он. — Тогда ты будешь возиться с моим.

— Не волнуйся, — ухмыльнулся я. — Трупов больше не будет.

Он успокоился, а потом посмотрел на меня неожиданно строго и спросил, как спрашивают ребенка:

— Обещаешь?

Я рассмеялся.

— Торжественно клянусь, — сказал я и поднял вверх правую ладонь.

Он тоже был хорошим человеком, и можно было рассказать ему все, но я боялся, что он начнет опережать события, дров наломает.

С другой стороны, человек он вроде достаточно тонкий, это не Лева Яйцин, с ним вполне реально договориться.

К тому же мне нужны Володя и Игнат, а Туровский мог бы оказать мне неоценимую помощь в переговорах с ними.

Вот это последнее обстоятельство и стало решающим в моих колебаниях. Я решил ему полностью довериться. И как показали дальнейшие события, был абсолютно прав. Черт возьми, иногда я просто влюблен в себя, но ведь, как ни крути, это так понятно.

— Максим, — сказал я. — Я знаю, кто убил Рохлина.