– Вы закончили?
– Да, ваша честь.
– Хочет ли прокурор что-нибудь добавить? – спросил Иверсен.
Прокурор Экстрём потребовал, чтобы дело слушалось за закрытыми дверями. Он сослался на то, что речь идет о психическом состоянии, благополучии и правах отдельной личности, а также о деталях, которые могут причинить ущерб системе безопасности государства.
– Я полагаю, вы намекаете на так называемую историю Залаченко? – уточнил Иверсен.
– Совершенно верно. Александр Залаченко прибыл в Швецию как политический беженец, которому требовалась защита от диктатуры. И хотя господин Залаченко скончался, некоторые детали и события, связанные с его личностью и судьбой, по-прежнему носят секретный характер. Поэтому я настаиваю на том, чтобы судебное разбирательство проходило за закрытыми дверями… Я требую соблюдать требование неразглашения частной и служебной тайны.
– Я вас понимаю, – сказал Иверсен, нахмурив лоб.
– Кроме того, значительная часть разбирательства будет затрагивать вопросы, связанные с опекунством над обвиняемой. На повестке дня будут вопросы, которые в обычной ситуации почти автоматически объявляются секретными. Поэтому я прошу о закрытом слушании из сострадания к обвиняемой.
– Как относится к такому требованию адвокат Джаннини?
– Что касается нас, то мы не возражаем.
Судья Иверсен немного подумал, посовещался с юридическим консультантом и затем, к досаде присутствовавших журналистов, объявил, что согласен с требованием прокурора. В результате Микаэль Блумквист в числе прочих покинул зал.
Драган Арманский дожидался Блумквиста у подножия лестницы ратуши. Стояла адская июльская жара, и Микаэль почувствовал, как под мышками начали расплываться два влажных пятна. Как только он вышел из ратуши, к нему приблизились два охранника. Они кивнули Арманскому и приступили к изучению окружающей обстановки.
– Мне непривычно повсюду разгуливать с телохранителями, – сказал Микаэль. – А во сколько мне это обойдется?
– Фирма берет расходы на себя, – ответил Арманский. – Я лично заинтересован в том, чтобы вы остались в живых. В последние месяцы мы выложили
Блумквист кивнул.
– Кофе? – предложил он, показывая в сторону итальянского кафе на Бергсгатан.
Арманский кивнул в ответ.
Микаэль заказал себе кофе латте, а Арманский себе – двойной эспрессо с чайной ложкой молока. Охранники сели за соседний столик, попивая колу.