– Какого рода информацию?

– Ту информацию, которую, вероятно, Лундин с Ниеминеном намеревались уничтожить и которая могла бы внести ясность в вопрос, кто убил подлеца.

– Вы считаете, что адвокат Бьюрман был подлецом? Я вас правильно понял?

– Да.

– Но почему вы так считаете?

– Он был садистской свиньей, подонком и насильником, то есть подлецом.

Она процитировала текст татуировки на животе покойного адвоката Бьюрмана, тем самым косвенно подтвердив свою причастность к ее появлению. Впрочем, Лисбет Саландер не обвиняли в авторстве и исполнении этой татуировки. Бьюрман никогда не обращался в полицию с жалобами о нанесении ему телесных повреждений, и было невозможно доказать, позволил ли он сделать себе татуировку добровольно, или же это произошло вопреки его воле.

– Иными словами, вы утверждаете, что ваш опекун предпринимал против вас насильственные действия. Вы могли бы рассказать, когда все это имело место?

– Во вторник восемнадцатого февраля две тысячи третьего года и повторно в пятницу седьмого марта того же года.

– Вы отказывались отвечать на все вопросы следователей, которые пытались вас допрашивать. Почему?

– Мне нечего было им сказать.

– Я прочел вашу так называемую автобиографию, которую несколько дней назад неожиданно предоставила ваш адвокат. Должен сказать, что это своеобразный документ, и мы к нему еще вернемся. Но там вы утверждаете, что адвокат Бьюрман в первом случае принудил вас к оральному сексу, а во втором случае в течение целой ночи подвергал вас насилию и жестоким пыткам.

Лисбет не ответила.

– Это верно?

– Да.

– Вы заявили об изнасилованиях в полицию?

– Нет.

– Почему же?

– Когда я раньше пыталась что-нибудь рассказать полиции, они меня не слушали. Поэтому заявлять им о чем-либо не имело никакого смысла.

– Вы обсуждали с кем-нибудь эти акты насилия? С какой-нибудь подругой?