– Итак, закрытое слушание, – констатировал Арманский.

– Этого следовало ожидать. Что, кстати, неплохо – так нам будет проще управлять информационными потоками.

– Да, нам в принципе все равно, но прокурор Рикард Экстрём все меньше и меньше мне нравится.

Микаэль согласился. Они пили кофе, глядя на ратушу, где решалась судьба Лисбет Саландер.

– Последний рубеж, – произнес Микаэль.

– Она к нему неплохо подготовлена, – утешил его Арманский. – Должен признаться, что мне очень понравилась твоя сестра. Когда она начала излагать свою стратегию, я решил, что она шутит, но чем больше я вдумываюсь, тем более разумным мне все это представляется.

– Судьба процесса будет решаться не здесь, не в здании суда, – сказал Микаэль.

Он уже в течение нескольких месяцев повторял эти слова, как мантру.

– Тебя вызовут в качестве свидетеля, – предупредил Арманский.

– Знаю. Я уже готов. Но это произойдет послезавтра. По крайней мере, мы так рассчитали.

Прокурор Рикард Экстрём забыл дома бифокальные очки, и, чтобы прочесть в собственных заметках что-нибудь написанное мелким шрифтом, ему приходилось поднимать очки на лоб и щуриться. Он быстро провел рукой по светлой бородке, а потом вновь надел очки и огляделся.

Лисбет Саландер сидела, выпрямив спину, и наблюдала за прокурором, устремив к нему непроницаемый взгляд. Ее лицо и глаза были неподвижны, и вообще она, казалось, витает где-то далеко отсюда.

Прокурор приступил к ее допросу.

– Я бы хотел напомнить вам, фрёкен Саландер, что вы находитесь под присягой, – сказал наконец Экстрём.

На лице Лисбет не шевельнулся ни единый мускул. Прокурор Экстрём помедлил несколько секунд в ожидании какого-то отклика и поднял брови.

– Итак, вы находитесь под присягой, – повторил он.

Лисбет Саландер склонила голову набок. Анника Джаннини что-то читала в протоколе предварительного следствия, вроде бы совершенно не интересуясь действиями прокурора. Экстрём собрал свои бумаги и после некоторого неловкого молчания откашлялся.

– Итак, – начал он вкрадчиво. – Давайте начнем прямо с событий шестого апреля в летнем домике покойного адвоката Бьюрмана возле Сталлархольма. Именно они стали основой моего выступления сегодня утром. Нам следует внести ясность в вопрос: как получилось, что вы поехали в Сталлархольм и стреляли в Карла Магнуса Лундина?

Экстрём с вызовом посмотрел на Лисбет Саландер. На ее лице по-прежнему не дрогнул ни единый мускул. На лице прокурора вдруг отразилось разочарование. Он развел руками и перевел взгляд на председателя суда. Судья Йорген Иверсен сидел с задумчивым видом. Он покосился на Аннику Джаннини, которая по-прежнему уткнулась в какую-то бумагу, полностью отключившись от происходящего вокруг.