Доктор Уэзеролл переводила взгляд с Линли на Барбару. Ее адвокат молчала, позволяя клиенту говорить все, что она хочет. Интересно, подумал Линли, что сказала хирургу Вивьен Янг, когда они с Хейверс вышли из комнаты? Не успел он об этом подумать, следующая фраза подсказала ответ:

– Сначала я хотела ей помочь. Я была в ужасе от того, что наделала. Выронила скульптуру и встала рядом с ней на колени. Но потом услышала стук в дверь. Дверь начала открываться, и я… я… спряталась.

– Куда? – спросила Хейверс. – Если хотите знать мое мнение, там особо негде спрятаться. Мы были в этой квартире.

– В платяной шкаф.

– В ее спальне?.. Довольно рискованно.

– А какой у меня был выбор? У двери стояли два больших шкафа, но до них я не успевала добраться, да и мысли у меня путались. Я не могла сказать, что только что нашла ее. Она бы назвала мое имя, придя в сознание. Я не знала, кто входит в квартиру, не знала, что делать. Поэтому я спряталась, ждала и надеялась, что этот человек уйдет.

– Не попытавшись ей помочь? – спросил Линли.

– Да. Нет. Не знаю.

– Но все вышло иначе, правда? – спросила Хейверс. – Он не ушел.

– Он не… – Уэзеролл растерянно посмотрела на Барбару. – Это был не мужчина.

Челси Юго-запад Лондона

Закончив разговор с сержантом Нкатой, Тани сел на край кровати в спальне, которую ему отдали в доме Сент-Джеймсов. Опустив взгляд на свои кроссовки с развязанными шнурками, он слегка раскачивался. Думать не хотелось. Он позвонил кузине из Пекхэма, которая удивилась, услышав его голос, – их семьи очень давно не общались. «Как ты поживаешь, Тани? Как тетушка? А Симисола? Знаешь ли ты о том, что моя сестра Овиа вышла замуж? Тебе говорили? Мы должны общаться, Тани. Чем ты занимаешься? Встречаешься с красивыми девушками?»

Было совершенно очевидно, что Монифы и Симисолы там нет. Кузина из Пекхэма не разговаривала ни с кем из Банколе уже лет пять. Тогда Тани позвонил Халиме – на всякий случай, – но та сказала, что не видела Монифу с тех пор, как она уехала из Мейвилл-Эстейт с полицейским детективом. И не разговаривала с ней по телефону. С Абео тоже.

Халима спросила, не случилось ли чего, но Тани не сказал ей правду. По одной простой причине – он сам не знал, в чем эта правда состоит.

Однако кое-какие мысли у него появились. Он позвонил сержанту, рассказал, что не знает о местонахождении матери и сестры, – и ответ Нкаты его не обнадежил.

– Я этим занимаюсь, – сказал сержант. – Еду в полицейский участок в Белгравии.

– Как вы думаете… – начал Тани, но Уинстон не дал ему договорить.