Он отыскал в себе эту боль. Прочувствовал ее, как застарелую мозоль на пятке, когда становишься на нее¸ чтобы проверить, сможешь ли идти дальше.

– И Сиввинг доверил тебе обрезать деревья? – удивился Кристер.

Ребекка усмехнулась.

– Он был настолько уверен, что я порежусь пилой, что ушел в дом. Скажу, что опасность миновала. Собаки с тобой?

– В машине.

– Выпусти их, – сказала Ребекка. – А я выпущу Снурриса. Не хотела, чтобы он крутился под ногами, когда я с пилой. – Она гордо кивнула на деревья, которые теперь не загораживали вид на реку.

– Красиво, – согласился Кристер.

Он много чего еще хотел сказать. Слова лежали во рту, как скомканные сухие бумажки, так это ощущалось.

Они быстро пошли к дому. Кристер выпустил Тинтин и Роя. Ребекка открыла дверь – и Снуррис вылетел, как пушечное ядро. Собаки бегали друг за другом, рыли влажную землю. Ребекка только смеялась.

– Теперь здесь можно будет посадить картошку…

Их взгляды вцепились друг в друга, как висящий над пропастью альпинист в протянутую руку. Кристер и Ребекка оглянулись на собак.

– Я обещала Сиввингу баню, когда мы управимся, – сказала Ребекка. – Присоединишься?

– Да, – ответил Кристер.

Все оказалось просто. Не легко, чего, наверное, никогда не будет. Именно просто и естественно.

* * *

Так уж вышло, что Ребекка проводила много времени на кладбище в Кируне. Взяла в привычку навещать могилы отца и бабушки каждый вторник после психотерапевта. Выщипывала микроскопические сорняки и сажала бархатцы – любимые цветы бабушки.

Кладбище – место для других мыслей. Ребекка всегда находила время медленно пройтись по усыпанным гравием дорожкам, разглядывая надгробия, воздвигнутые в память о людях, которые жили до нее.

И каждое надгробие – свидетельство невосполнимой потери. Даты сообщали о жизнях, которые были слишком короткими, о родителях, потерявших детей, и детях, оставшихся без родителей. Ребекка видела могилы супругов, скончавшихся с разницей в несколько лет или даже месяцев. Как это получилось? Один потерял другого и сдался?

Это был прохладный летний день, всего тринадцать градусов в тени. В такие дни острее чувствуешь, что живешь среди гор. Рядом грохотала стройка – возводили новую ратушу. Но Ребекка слышала и тихие кладбищенские звуки – белку, взбиравшуюся по сосне, цепляясь острыми коготками, или ветер, запускающий между стволов прозрачные холодные пальцы.

Ребекка вытерла руки о джинсы – все равно вечером стирать. Проверила телефон, который перевела на беззвучный режим. Увидела пропущенный вызов от Марии Тоб. Перезвонила.