– Я отправила тебе фотографии наших новых книжных шкафов, – закричала в трубку Мария Тоб. – Они безумно красивы! В таком офисе можно жить.

– Вы работаете хотя бы изредка или только украшаете интерьеры? – спросила Ребекка.

– Украшаем и пьем вино.

На заднем плане послышался голос Софии через f:

– Я работаю. Привет!

– Я всего лишь хотела знать, как ты, – сказала Мария.

– Потихоньку, – ответила Ребекка. – Но все хорошо. Мы составили список всех компаний, которые имели дело с предприятиями Франса Меки, Улле и Андерса Пеккари. Применяем параграф двадцать девятый пятой статьи Уголовного кодекса.

– Смягчение наказания? Не помню, чтобы он когда-нибудь применялся в Швеции.

– Во всяком случае, редко. Но это хорошо развязывает языки всем причастным. Общественные работы без запрета на бизнес. Постепенно выявляются кое-какие интересные вещи. Как их принуждали заключать договора с подрядчиками, которых они в глаза не видели. И не поднимать шума из-за счет-фактур с цифрами вдвое большими, чем в договорах. Не возмущаться из-за некачественных материалов – плохого цемента или слишком коротких опорных балок, ненадежной влагозащиты и тому подобного. Иногда я спрашиваю себя, действительно ли они отступали перед угрозами или были рады возможности быстро заработать. Но вчера всплыло нечто еще более странное. Недавно созданная муниципальная компания, которой коммуна ссудила тридцать миллионов. Якобы на оплату консультационных услуг. В чем таком их консультировали, хотелось бы знать…

– И что вы можете сделать с такими консультантами? – спросила Мария Тоб. – В тюрьму упечете, на хлеб и на воду?

– Хотелось бы. Хорошо уже то, что главных «консультантов» здесь больше нет. Мы прикрутили кран.

– Прокуратура распростерла над предпринимателями ястребиные крылья?

– Мы скорее дятлы.

– Но ты все еще не торопишься переходить на полный день. Не решаюсь надоедать тебе с предложениями работы.

– Надоедай, пожалуйста. Мне нравится чувствовать себя популярной… Ну, прощаемся, идут Кристер и Сиввинг.

– Кристер! – воскликнула Мария, как будто стояла в зале, где вдруг распахнули окна и в помещение хлынул свет. – Как он?

– Потихоньку, – ответила Ребекка. – Но все хорошо.

После похорон Похьянена они с Кристером много общались, но не в постели. Иногда, когда рядом никого не было, просто гладили друг другу руки. Трогали пальцы, костяшки пальцев, сжимали ладони. Или просто сидели, держась за руки, долго смотрели друг другу в глаза, пока молчание не прерывалось смехом. Это было очень личное, о чем Ребекка никому не смогла бы рассказать – кроме психотерапевта, конечно. От Агнес Стур у нее секретов не было.