– Пока оно не превратилось в самое худшее, – говорю я, подкрепляя слова драматичным изгибом бровей.

– Вин, любишь же ты иногда театральные эффекты.

– И снова в точку. Идем дальше. Когда ты нашла негативы?

– Где-то через полгода. Может, месяцев через семь. Ты не поверишь, но бесценного Пикассо я закинула в подвал. Задняя часть рамы треснула. Когда я попыталась ее починить…

– Ты их нашла, – заканчиваю за нее.

Патриша медленно кивает.

Когда я задаю следующий вопрос, у меня перехватывает горло:

– Олдрича застрелила ты или Алина?

– Я, – отвечает Патриша. – Матери не было дома. Здесь я говорила чистую правду. Я нашла предлог, чтобы услать ее. Мне хотелось поговорить с отцом с глазу на глаз. Я еще надеялась получить объяснение. Но он просто сорвался. Я никогда не видела его таким. Это было как… Знаешь, была у меня подруга, склонная к запоям. Она не просто впадала в ярость. Она смотрела на меня в упор, но не узнавала.

– И такое же случилось с твоим отцом?

Патриша кивает. Ее голос удивительно спокоен.

– Он ударил меня по лицу. Потом по носу и под ребра. Схватил негативы и швырнул в топящийся камин.

– Сломанные ребра, – говорю я. – Это и были следы старых повреждений, которые полиция нашла у тебя.

– Я умоляла его остановиться. Но он меня словно не видел. Он ничего не отрицал. Говорил, что делал и это, и кое-что похуже. Я про негативы, про то, что на них…

– И тогда ты поняла, на что он способен, – говорю я.

– Я бросилась в его спальню. – Судя по отрешенному взгляду, Патриша перенеслась в прошлое. – Он держал пистолет в ящике тумбочки.

Она умолкает и смотрит на меня. Я помогаю ей:

– Ты его застрелила.

– Я его застрелила, – повторяет она. – Я шевельнуться не могла. Просто стояла над его телом, не зная, как быть дальше. Спросишь, что я чувствовала. Замешательство. Полную растерянность. Я понимала: соваться в полицию мне нельзя. Там сообразят, что я украла картины. Они и про Рая узнают, и он угодит в тюрьму на пожизненное. От негативов остался пепел. Где у меня доказательства? И еще. Знаю, это странно прозвучит, но я беспокоилась и о репутации семьи. Об имени Локвудов, хотя нас и вышвырнули. Все равно это наше имя.

– Согласен. Ты говорила, что накануне убийства мой отец приходил к твоему. Это неправда.