– Если ты все это знаешь, зачем тогда спрашиваешь?

– В Нью-Йорке с ним что-то произошло. Что именно?

– Не знаю. Родители мне не рассказывали. Полагаю, очередная история с очередной девицей. Его отправили в Бразилию.

– На сей раз причина была не в девице, – качаю я головой.

– Неужели?

– Олдрич был одним из «Шестерки с Джейн-стрит».

Мне хотелось понять, знает ли отец об этом. По его лицу вижу, что нет.

– Тем вечером дядя Олдрич пошел с ними и бросил «коктейль Молотова». Через несколько дней родители отправили его в Бразилию. Спрятали на всякий случай. Они же учредили офшорную компанию, чтобы оплачивать молчание Рая Стросса.

– Вин, к чему ты клонишь?

– К тому, что их усилия не остановили Олдрича. Люди, подобные ему, не исправляются.

Отец закрыл глаза, словно ему стало больно.

– Потому-то я и порвал с Олдричем, – говорит он. – Обрубил все концы и больше никогда с ним не общался.

В отцовском голосе улавливается гнев. Гнев и глубокая печаль.

– Олдрич был моим младшим братом. Я любил его. Но после происшествия с Эшли Райт я понял: он никогда не изменится. Трудно гадать. Может, если бы наши родители не подстилали ему везде соломки, если бы заставили отвечать за свои выходки или бы настояли на помощи психолога… все пошло бы иначе. Но было уже слишком поздно. Дед к тому времени умер. Решение пришлось принимать мне. Я выбрал то, что казалось мне наилучшим.

– Разорвал все связи.

Отец кивает:

– Я не знал, что еще можно сделать.

Я тоже киваю и подхожу ближе. Мой отец – человек простой. Он выбрал жизнь в своем социальном слое, безопасную, защищенную. Он выбрал пассивную жизненную позицию. Помогло ли это ему? Не знаю. Я его сын, но не его точная копия. Он делал то, что считал наилучшим, и я люблю его за это.

– Что? – спрашивает отец. – Еще что-то?

Я качаю головой, не решаюсь заговорить.