Конечно, боль не отпускала. Она пульсировала в спине, в ушибленном бедре, по-прежнему давала о себе знать между глазами; горели раны на руке и колене. Бэзил загребал траву, как пловец – воду, и рывками продвигался вперед. Страх придавал ему силу, которой иначе было бы негде взять. Тяжкое, судорожное дыхание заглушало все ночные звуки. Так он полз, казалось, целую вечность, не смея поднять голову. Словно плыл через Ла-Манш: взглянешь вперед, увидишь, как далеко от тебя берег, и отчаешься до него добраться.

В памяти возникали образы прошлого, представая в неожиданных ракурсах, отчего казались лишенными смысла… хотя не совсем. Бэзил едва помнил мать, а отца ненавидел. В семье он был младшим – еще до его появления на свет братья успели обзавестись друзьями и увлечениями. Вспомнились и женщины, с которыми он был близок, но это не наполнило его гордостью и торжеством, а вызвало тоскливые мысли о людской порочности, о разочаровании, поровну разделенном им с каждой подругой. И о врожденной неспособности хранить верность женщине, даже той, в которую влюблен. Если честно, он вел совершенно бесцельную жизнь, пока не пошел служить короне. Эта служба отлично подходит Бэзилу с его авантюрным и жестоким характером, с его острым и быстрым умом. Он мастер хитрить, обманывать, принуждать, манипулировать и даже убивать; подобные поступки не доставляют ему никаких моральных неудобств. Впервые он лишил человека жизни в 1935-м: это был коррумпированный инспектор малайзийской полиции. Запомнился прыжок массивного «уэбли» в руке, и запах кордита, и падение жертвы – как же странно она выглядела, беспомощно поникая под властью гравитации. Бэзил думал, что будет куда труднее, а оказалось – сущий пустяк. Возможно, и его собственная гибель, случись она через несколько минут, или дней, или недель, или в следующем году, или еще через год, станет безделицей для его убийцы – какого-нибудь солдатика из Ганновера, вслепую прочесывающего лес автоматными очередями.

Что ж, чему быть, того не миновать. Бог войны Марс, блистательный и грозный, играет по своим подлым правилам. Он пожирает всех подряд, и никто, кроме него, не остается в выигрыше, что бы ни утверждали потом лжецы, называющие себя историками.

Трава кончилась, Бэзил добрался до твердой обочины взлетки. Можно оглядеться. До маленького самолета – меньше пятидесяти метров; задрав к небу нос, он стоит на своем шасси, до нелепости высоком.

Надо подбежать, забраться в кабину, завести мотор, раскрутить винт, убрать тормоза. Машина покатит вперед, вырулит на полосу, разгонится, оторвется от земли – и понесет пилота прямо на север. Уже на рассвете он будет в Англии.