Мы шли с крейсерской скоростью семьдесят километров по Луначарского, по направлению к Энгельса. БМВ ускакало вперед, воспользовавшись нашей заминкой на светофоре – Плакса отвлекся, чтобы отрегулировать захандрившую магнитолу, и прозевал смену сигналов, чего с ним никогда не случалось. Кушнер оторвался метров на сто, и теперь мы его настигали. Плакса помигал дальним светом. Просто так помигал. Подзадорить товарища. И продемонстрировать, что мы ему сейчас надерем задницу. Уже не сто метров, а меньше осталось. Юрок придавил педаль газа…

На пересечение Тихорецкого и Культуры мы вылетели под мигающий зеленый. Шли по левому ряду. Справа от нас были автобус и тягач со строительными панелями, длинный, как пароход. Чтобы добраться до БМВ, нужно было обогнать одну машину. Кособокий чумазый уазик-фургон катился впереди нас, вместо того, чтобы довольствоваться рядом вдоль тротуара. Он прикольно смотрелся, этот фургон: будто дачный домик, раз в десять усохший в размерах, взгромоздили на раму позади двухместной кабины. Распашных окон с наличниками, правда, не было. Но имелась самая настоящая труба с этакой кепочкой, чтобы внутрь снег не попадал, и болталось, чуть не задевая дорогу, жестяное ведерко. Дверь домика была заперта, это я видел точно. Она располагалась в заднем торце, и ее наискось пересекала накладная запорная планка с висячим замком.

Фургончик невозмутимо занимал нашу полосу, и «холден» обогнать его пока что не мог. От возмущения Плакса чуть не тыкался бампером в дребезжащее под домиком ведрецо.

Потому он, видимо, и не заметил трамвай, который дернул от остановки, перпендикулярно нашему направлению, чуть раньше, чем следовало. Должен ведь был нам позволить закончить движение. А он такой возможности не предоставил. И все было бы ничего, но водилы автобуса, панелевоза и этого чертова фургона общественный рельсовый транспорт заметили и ударили по тормозам, а возмущенный Юрок трамвай прозевал.

Вот и тюкнулись, и АБС[8] не спасла. Тачка тяжелая, резина паршивая… Плакса успел нырнуть в щель, образовавшуюся между автобусом и бортом фургона. Расстояния там хватало, но строго в обрез. Войди мы ровнехонько, как кинжал в ножны, – и, может быть, только зеркалами бы треснулись. Но ровно не получилось, и сперва один, а потом и другой борта автралийской красотки подверглись механической деформации.

Так и остановились, под углом в сорок пять градусов между «икарусом» и УАЗом. На Плаксу было страшно смотреть. Будь у него сейчас под рукой «ядерный чемоданчик» – и я не дал бы за судьбу мира даже старых носков. Чемоданчика не было. Но был водитель фургона, который и подстроил, подлюга, все это дорожно-транспортное происшествие. Были еще и трамвайщик, и автобусный драйвер, но добраться до них не представлялось возможным. А уазик – вот он, под рукой. Стоит, подрагивает ведерком.