Я мог относиться к ситуации с юмором, но Плакса в случившемся ничего смешного не видел. Ему требовалось восстановить свою подмоченную репутацию суперводителя. И стрясти денег на ремонт «холдена». Если ремонт, конечно, возможен…

Этим вопросом я и озаботился, покидая машину. Пошел глядеть на железо, состояние которого, с первого взгляда, производило удручающее впечатление. А Плакса, сверкая глазами и рыча, аки тигр, метнулся к уазику и распахнул левую дверцу кабины. Обозвал водителя «козлом», выволок из кабины, швырнул, точно куль, себе под ноги и начал пинать.

Водителю было лет двадцать, и он был одет в форму-афганку песочного цвета. После недавнего напряжения мозги мои работали с замедлением, и я всего лишь подумал: а чего это солдат-срочник делает за рулем гражданского грузовика? – вместо того, чтоб дать команду уносить ноги, пока не нарвались на крупные неприятности.

Плакса утрамбовал парня за пять секунд. Тот даже не успел как следует удивиться.

А вот внутри «садового домика» оказались не призывники срочной службы.

До сих пор не знаю, кем они были.

В такой же «афганке» без знаков различия. И без оружия. Оно им, как я убедился, не требовалось.

Этакий карликовый спецназ.

Накладная запорная планка на задней двери оказалась фальшивой. Дверь открылась от толчка изнутри, и висячий замок ей не помешал.

Они посыпались из «домика», как горох. Невозможно было представить, что в нем могло умещаться столько людей. Но они уместились, и при этом не утеряли подвижности от того, что ехали долгое время спрессованными, как селедки. Самый фигуристый из них носил сорок шестой размер максимум, при росте в сто пятьдесят пять. И это были не какие-то суворовцы или даже курсанты. Матерые мужики. Только очень маленьких габаритов…

Мне дали каблуком прямо по… Скажем так, по шарам. Потому что слова «промежность» и «пах» не передают всей остроты моих ощущений, а еще одно слово, которое передает, не вполне благозвучно в употреблении вне сугубо мужчинского коллектива.

Мне врезали так, как не били никогда в жизни. Я был уверен, что после боя с Улугбеком меня нельзя удивить. Наивный! Его удар был комариным укусом по сравнению с тем, который я получил от какого-то злобного карлика. Я упал, думая, что сейчас сдохну, что лучше подохнуть, чем это терпеть, потому что терпеть невозможно. Но не подох, и даже не вырубился. Между ног полыхало огнем, и я пытался потушить пламя руками, но мне их завели за спину и сковали наручниками, а щиколотки в мгновение ока обвязали специальной веревкой. Я валялся и видел, как то же самое проделали и с Юрком. Такой же удар, и такие же результаты.