Я сделала как он сказал – когда игла вошла в вену, я почувствовала укол и холод и зажмурилась. Папа вытащил иглу, приложил кусок салфетки к моей руке и крепко прижал. Шприц он тоже положил в пакет.
– Нам пора, – сказал папа.
Мы шли через лес. Бледная луна освещала тропу своим серебристым светом. Я изо всех сил старалась не отставать от папы. Только мои новые сапоги все время задевали за камни и корни, и я постоянно оскальзывалась и вихляла из стороны в сторону, как пьяная. Но его рука – папина рука – вела меня дальше, все глубже под сень высоких деревьев.
– Я не хочу, – выдохнула я.
Но папа ничего не ответил. Наоборот, только сильнее сжал мою ладонь. От боли я на секунду перенеслась в другое измерение, и это уже не папа тянул меня за руку – это был Том.
– Нет-нет-нет, – замотала я головой.
Несколько раз мне начинало казаться, что за нами кто-то идет. Когда я оглядывалась назад, на тропе мне мерещилась тень.
– За нами кто-то идет, – сказала я вслух.
Папа остановился и принялся вглядываться в темноту за деревьями.
– Тебе просто показалось, – ответил он и повел меня дальше.
Оказавшись на утесе, мы вышли на ровную маленькую скальную площадку. Внизу простиралось море. Мороз щипал за щеки и за руки.
Я вдруг подумала о Томе. Вспомнила тот вечер, когда мы стали парой. Держа меня за руки, он тогда попросил перегнуться через край обрыва. Мне понравилось – от страха и осознания того, что все может быть кончено в одно мгновение, у меня защекотало в животе.
Папа жестом указал на мои ноги, и я без слов принялась стаскивать обувь. Я поставила сапоги на самом краю. Даже пребывая в ужасе от происходящего, я не могла не пожалеть своих новеньких красивых замшевых сапожек.
«Я полная идиотка, – думала я. – Разрушила свою жизнь, разрушила папину жизнь и все равно стою здесь и страдаю по каким-то сапогам».
Папа достал пакет, вынул оттуда записку и засунул ее в голенище моего сапога. В следующее мгновение облако скрыло луну, и стало темно. Раздался какой-то звук – как будто хрустнула ветка. Я поглядела на опушку леса, но не увидела там ничего, кроме сосен, кроны которых отчетливо вырисовывались на фоне неба.
– Куртку, – скомандовал папа.
Я сбросила косуху и протянула ему. Он достал наполненный моей кровью шприц и выпустил его содержимое на куртку. Кровь стекала по его ладоням, несколько капель попало на брюки и ботинки.