– А откуда вы знаете, куда повернуться?
Он сказал, что строит обоснованные предположения, исходя из данных по траектории, переданных ему московским ЦУПом. Когда собравшиеся услышали, что Габдул напрямую общается с Москвой, в толпе уважительно зацокали языками.
– А если он за Луноходом сядет?
– Ну, тогда я развернусь, – сухо отвечал Габдул.
– А почему телекартинка так долго обновляется?
– Ну, это же на самом деле никакой не телевизор, – пояснил он. – Это всего лишь неподвижные фото, которые не могут сразу к нам с Луны все долететь – четыреста тысяч километров нули и единички летят к нашей большой антенне там, снаружи.
– Когда мы увидим его?
Хороший вопрос. Габдул сверился с часами, прибавил громкости динамику, куда выводили переговоры экипажа «Аполлона». Словно по мановению волшебной палочки, из динамика скрипнул голос:
– Понял вас, высадка разрешена.
Одна из геологов, немного знавшая английский, исполняла обязанности переводчика для группы. Голос с Луны глодала статика, но последние слова были понятны.
– Сказали, приземляются![23]
В толпе зашептались и снова сосредоточили внимание на экране. Габдул выбросил руку вперед и показал:
– Вон там!
Его палец выделил маленькую светоносную каплю, возникшую на картинке. Все подались вперед.
Габдул считал про себя до десяти, пока экран обновлялся. Капля переместилась выше по экрану и стала немного крупнее. С каждым последующим обновлением ее было видно все четче, пока наконец Габдул не начал различать форму аппарата. Он сидел ближе всех к экрану и, наклонившись вперед, сказал:
– Похож на толстенького паука.
Они услышали, как по радио голос говорит еще что-то, и подождали, пока переводчица разберет: ей приходилось сражаться со скверным качеством звукового потока и непривычным жаргоном.
– Думаю, он сказал, что заметил… – Она повторила про себя английские звуки, гадая об их значении. И вдруг до нее дошло: – «Ровер» – это ж он про нас! Астронавты видят наш Луноход!