Он сжал рукоятку обеими руками, раскрывая щипцы на полный угол раствора, сунул их под камень и отпустил рукоятку, позволив пружине сработать и стиснуть его. Аккуратно приподняв камень, он повернулся и бросил его в тачку.

Выглядел камень непримечательно. Чад поднял его, осмотрел в солнечном свете, удивившись, каким легким он кажется. Солнце бликовало на внутренних кристалликах; камень казался темным и слоистым, то ли черным, то ли темно-красным.

Он оглядывался в поисках похожих камней, но не видел ни одного.

Как ты сюда попал? И почему это русские так тобой заинтересовались?

Он вытащил из более крупной сумки пластиковый пакет для забора образцов, аккуратно опустил туда камень, покатал, сбрасывая на дно, затянул пакет. Сумок он взял две, чтобы надежно изолировать камень. И только ему будет известно, что где.

Он вытащил из тачки грабли и стал собирать другие камни, продолжив описывать увиденное.

* * *

В Москве Челомей наблюдал последовательность медленно проявляющихся картинок. Он прикрикнул на симферопольского техника, чтобы Луноход отвели назад, и результат Челомея устроил.

– Отлично!

Его план сработал! Камень забрали, он теперь в тележке и начинает долгое путешествие на Землю.

Челомей поглядел на часы и с удивлением заметил, что уже настал новый день. Он зевнул до ушей, внезапно осознав, как утомился.

Хватит. Он приказал отослать монаха и переводчика обратно в гостиницу, поскольку американский астронавт был послушным.

Останется еще немного времени, чтобы отдохнуть в кабинете перед совместной с НАСА телеконференцией. Он кивнул руководителю полета и развернулся уходить, уже обдумывая дальнейшие шаги.

Его остановил голос Габдула, донесшийся из маленького динамика на пульте руководителя полета в московском ЦУПе:

– Второй астронавт спускается по трапу.

Чего-о-о? Челомей вихрем развернулся и посмотрел на экран. Вдалеке, за спиной американца и его тележкой, на фоне угловатого модуля отчетливо обрисовалось белое пятно.

Он требовательно спросил у руководителя полета: