Он ощутил, как в него стукнулись сзади, и прижался к переборке, а моряк протиснулся через шлюз и сбросил маску. Подводник опустил руку к ластам, а когда поднял, в ней был длинный изогнутый водолазный нож. Он поднес лезвие вплотную к лицу Чада.

– Где камень? – спросил он по-английски с акцентом.

Чад повернулся и показал выше головы русского:

– В той сумке, наверху, за панелью R2.

Пока моряк отворачивался взглянуть, Чад открыл карман и сунул внутрь руку.

– Где? Покажи мне!

– Я тебе покажу, – сказал Чад. Рука метнулась кверху, стискивая мачете, которое он вытащил из комплекта выживальщика. Он вложил всю силу в это движение, изогнул руку и резанул, целясь русскому ниже подбородка, в неприкрытую мягкую шею.

Подводник отреагировал мгновенно, первобытно-рефлекторно: шокированный ранением, он обрушился на источник внезапной боли. Застигнув Чада врасплох, он резко выбросил руку с водолазным ножом вперед, и спазматическое движение это лишь усилилось от прилива адреналина. Кончик ножа рассек слои белого скафандра, миновал систему жидкостного охлаждения и глубоко разрезал плоть, мышцы и внутренности брюшной полости Чада.

Из тел противников брызнула кровь, они ошеломленно отпрянули друг от друга. Каждый быстро оценивал свое внутреннее состояние. Ну что, конец? Я смертельно ранен? А потом: Почем мне знать? Руки Чада обмякли, он выронил мачете, и лезвие лязгнуло о металл потолка.

В это краткое застывшее мгновение у отверстия шлюза появились пузыри. Внутрь сунулась голова, Светлана приподняла маску и недоверчиво уставилась на них. Кровь хлестала из распоротой шейной артерии подводника, растекалась вокруг кулака, который тот прижимал к ране, стараясь замедлить поток. Чад лежал спиной на пульте управления, стискивая руками воткнутый ему в живот нож.

– Ну вы и придурки! – заорала Светлана от всей души.

Она подтянулась к моряку и отвела его неловко трепетавшую руку, посмотрела, можно ли что-то сделать, остановить кровотечение, но тут же поняла, что все бесполезно. Рана была глубокая и широкая, а там, где лезвие распороло трахею и яремную вену, обнажились мясо и сухожилия, окруженные розовой пеной. С каждым толчком кровь струилась все тише, сердце слабело. Подводник широко распахнутыми, изумленными глазами смотрел на нее. Он пытался заговорить, но не мог, лишь воздух свистел сквозь его смертельную рану.

Она повернулась в тесноте кабины посмотреть, как дела у Чада. Тот озабоченно взирал на торчавший из кишок нож.

– Ты сильно ранен?

Он вскинул на нее взгляд и ничего не ответил. Тело моряка спазматически дернулось и обмякло.