– Достойный распространения обычай, – пробормотал плейбой вслух. Про себя же с тоскою отметил, как много вокруг святых идеалистов, фанатиков своих расторможенных упований. Ведь и сам он со своей вновь обретенной верой в галилейского плотника мало чем от них отличается по части оправданности этой веры логически приемлемыми резонами. Видимо, прав был мудрец: для того человек и определил себя разумным, чтобы беспрестанно опровергать эту автодефиницию: посрамлять веру разумом, а разум – верой.

– А скажи-ка нам, товарищ Янки, это правда, что соплеменники твои мнят себя избранным народом? – прервали каверзным вопросом безутешные размышления плэйбоя.

– Manifest Destiny,[71] – понял американец. – Насколько мне известно, это свойственно почти всем народам: каждый мнит себя особенным, избранным…

– Ну, мнить и быть – вещи разные. Пока мы тут с немчурой мутузили друг друга на потеху и наживу вашим жидам, Америка из британского должника превратилась в мирового заимодавца. Прибрала к рукам все, что по ее мнению плохо лежало, и навязала миру свои комиксовые представления. Не мудрено, что у вас голова от успехов пошла кругом, – да так основательно, что даже на особое отношение Всевышнего замахнулись…

– Но позвольте, господа, – не удержался американец, – ведь эта доктрина возникла еще среди первых поселенцев…

– Не имеет значения, – охолонили его господа. – Двадцатый век лишь укрепил вас в этой ереси. Ваши претензии просто смехотворны! Вы же никогда не страдали, а только жирели да богатели на чужом горе. Вот когда придет на вас орда завоевателей, и истопчет вашу землю, и осквернит ваши святыни, и умоет вас вашей же кровью, и когда вы всем миром, не считаясь с жертвами, изгоните супостата, сохранив веру и не утратив исконных ценностей, вот тогда, возможно, и появятся у вас основания претендовать на особой отличие перед Господом.

– Oh, – просветлел американец, сообразив, наконец, о чем толкуют славяне, – понимаю: Фьодор Достоевски: пострадать, чтобы искупить, очиститься для любви истинной…

– Вы, американцы, быстро схватываете то, что вам кажется сутью, и немедленно сводите к уже известному, ориентируясь по внешнему сходству. Потому и получается, что вроде бы говорите все правильно и, однако, все равно врете, в глубину не врубаетесь. Впрочем, со своей миссией – распространением по планете «цивилизации ванной» – Америка, надо отдать ей должное, справилась, требовать от нее большего было бы также глупо, как добиваться от козла молока…

– Вы так думаете? – обиженно засопел американец. – В чем же в таком случае заключается миссия России? В том, чтобы все уверовали, будто Москва – это Третий Рим, а Святая Русь – подножие Престола Божьего?