Рядом что-то сверкнуло, громыхнуло, раздался чей-то короткий вскрик, повалил густой дым вперемешку с терпким запахом свежей крови. Игорь закашлялся, перевернулся на бок, привстал на четвереньки, осмотрелся. Разглядеть удалось только неподвижно лежавшего автоматчика. Игорь подполз к нему, сорвал шапочку. На него смотрело спокойное, умиротворенное лицо одной из кавказских национальностей. Из прокушенной губы стекала да все никак не могла стечь капелька крови. Игорь потыркался по карманам, но не обнаружил ничего, кроме уставных мелочей: флакончик с обеззараживающими таблетками, саперные спички, плитка горького шоколада… Ни документов, ни ключей от наручников. Из кобуры на поясе трупа извлек большой черный пистолет. Знакомая пушечка, Стечкиным вроде зовется…

Перестрелка становилась все интенсивнее, очереди все длиннее, злее, упорнее, расточительнее. Словно враждующие разом освежили в памяти китайскую народную мудрость: лучше экономить на рисе, чем на боеприпасах…

Бой стал смещаться вправо. Игорь, припадая к земле, двинулся в противоположную сторону, мечтая лишь о том, чтобы на кого-нибудь не наткнуться: не хотелось ему стрелять незнамо в кого, неизвестно за какие идеалы.

«Стой!» – настиг его крик из кустов орешника, которые он решил обогнуть по дуге, предчувствуя в их подозрительном молчании угрозу. Он рухнул на скованные наручниками и обремененные пистолетом руки и, вытянув их, покатился в сторону. Из кустов грянула очередь – как раз в то место, с которого он укатился. Игорь вскочил на ноги и, скорчившись в три погибели, припустил зигзагами прочь, совершенно не полагаясь на неизменность траекторий пуль, выпускаемых заведомо плохими парнями в безусловно хороших, всегда норовящих просвистеть мимо уха, в худшем случае – задеть рукав пиджака. Наверное, не был уверен, достаточно ли он хорош, чтобы вопреки всему в живых, здоровых и невредимых остаться. Тут уж как судьба решит, как случай кости бросит; кто в живых остался, тот и хорош.

Судя по накладывающемуся друг на друга грохоту, его пытались достать сразу из двух стволов. Но вот в однообразные обертоны калашей вкрался какой-то посторонний звук. Игорь перекувырнулся через голову и покатился под уклон, заботясь лишь о том, чтобы не остаться безоружным в этой переделке. Одинокое дерево, к счастью, остановило его в двух шагах от неглубокого, но довольно каменистого ущелья. Игорь сел, прислонившись к стволу спиной. Руки расслаблены, глаза зорко следят за близким горизонтом – вершиной пригорка, с которого он скатился. Если они дураки, то выбегут с автоматами наперевес – стреляй, Арнольдик, не хочу! Если нормальные, определить их можно будет только по едва заметному колыханию травы.