– Ясно. С Алаевым вам легче договориться. У вас на него купчая имеется…

– У нас и на вас кое-что имеется, гражданин Аникеев, не только на Алаева. Например, вся ментура Казачьего Тына просто спит и видит как бы ей с вами поближе познакомиться. Или тезка ваш, швейцар пресловутой «Амфитриты», давно уже накатал жалобу на вас и ваших сотрудников о том, как вы его пытались подбить на должностное преступление – экономический шпионаж – и только ждет подходящего случая, чтобы отправить свой донос по инстанциям. Я уж не говорю о чистосердечных признаниях некоторых из призванных вами к порядку бизнесменов… Ну как, убедил я вас?

– При первой нашей встрече вы были куда убедительнее, – скривил рот в сардонической гримасе Аникеев. – Таким соловьем заливались! Дескать, за державу мне обидно, прежде всего, потому, что она еще далеко не исчерпала свой ресурс, как исчерпали его французы, немцы и англичане. Мы, мол, собственно, еще даже не начинали жить по-настоящему, только тысячу лет примерялись да благословлялись, не умея толком начать, вырваться из порочного круга византийских напастей с их вечными смутами, заговорами и мятежами. Теперь у нас появился хороший шанс…

– Да, – горделиво улыбнулся барон, – замечательная получилась речуга. Не поверите, три дня над ней корпел, и, как видите, не зря – вон как в память западает! Почти дословно…

Заливистая трель телефона положила конец бахвальству Лжецигорина. Телефон находился в прихожей. Аникеев встал, и только пройдя несколько шагов понял, свобода движения вновь вернулась к нему. Но бить гостю морду уже расхотелось. Хотелось просто пристрелить гадину, кремировать, а пепел развеять над каким-нибудь отхожим местом…

– Александр, – заявила трубка сухим строгим почти официальным тоном, в котором Аникеев не без труда распознал голос жены, – чем бы ты там ни был занят, все отложи и слушай. У меня к тебе серьезный разговор…

– Только не по телефону. Завтра выезжаю, послезавтра буду у вас в Харькове, тогда и поговорим.

Аникеев дал отбой.

– Вот и ладненько, вот и молодцом! – похвалил стоявший в дверях гостиной Лжецигорин. – Билеты и путевка на столе. – Он двинулся к входной двери, обернулся на пороге: – Кстати, там же кредитная карточка с вашими премиальными. Наслаждайтесь жизнью, господин Аникеев, она стоит того… Честь имею!

Но прежде чем скрыться с глаз окончательно, попытался добить хозяина морально, приподняв над головой парик роскошных седых волос. Мог бы еще и густыми брежневскими бровями, как черными платочками, на прощание помахать, но почему-то этого не сделал.