Вдоволь набродившись по зарослям и чащобам, мужчина набрел, наконец, на какого-то сущего Геркулеса, застывшего в высокомерно-мечтательной позе возле карликового эвкалипта.

– Слушай, друг, – сказал мужчина.

– Тебе, сука, даже тамбовский волк не друг, а сирота казанская – не подруга! – огрызнулся Геркулес, не удостоив оскорбляемого взглядом.

– То есть как?! – изумился мужчина. – Вообще никто?

Геркулес резко обернулся, явив в пару к воинственной бороде Черномора свирепый взгляд душителя тараканов.

– Ах, – смутился богатырь, – простите, Бога ради! Я принял вас за своего любовника…

– Ничего, бывает, – выдавил мужчина жалкую всепрощенческую улыбку, кляня в душе любовные раздоры и одновременно ужасаясь предполагаемым размерам любовника эдакой детины.

Между тем детина, умилившись собственной ошибке, ласковыми глазами заглянул прямо в эту клянущую душу облаянного гражданина и изъявил готовность оказать любую посильную помощь.

– Я ищу Ирму Пуллен, – сообщил мужчина.

– К сожалению, ничем не могу помочь. Если бы вам нужен был какой-нибудь парень, тогда сами понимаете, а девушки, брр, не по моей части… А вон, кстати, какая-то представительница этого сучьего племени в шалаш заползает. Не ваша ли часом Ирма? – указал Геркулес на что-то белое, воздушное, исчезающее в тростниковом шалаше. Мужчина благодарно кивнул и бросился к шалашу. Бородач, разочарованно вздыхая, вновь погрузился в высокомерную мечтательность.

Зеленый сумрак окутал мужчину душистым банным полотенцем. Томно засвербело в носу от развратных предчувствий. Впереди трепетал золотой огонек маяком любовных устремлений. Спустя пару минут активного использования четверенек, мужчина ввалился в помещение, напоминающее запасную спальню Клеопатры. В изголовье роскошного ложа пылал древними поверьями бронзовый светильник. Завороженный мужчина не поленился взобраться на ложе и привычным уже способом – на карачках – добраться до светильника. Вблизи пламя выглядело еще искусственнее, чем издалека. Его хотелось потрогать. Мужчина удовлетворил свое желание и немедленно пустился в пляс. Огонь к его удивлению оказался не бутафорским. Заметив дверь, покрытую циновкой, и вообразив, что за нею должна быть купальня, он перешел с танцев на месте на целенаправленный галоп и с третьей попытки своего добился.

Не всегда приятно начинать знакомство с постели, и всегда неприятно – с унитаза. Но именно так пришлось ему познакомиться с девушкой, чье интимное уединение он столь беспардонно хореографическим образом нарушил. Если девушка и была шокирована, она сумела это искусно скрыть: молодая и неловкая поза ее не претерпела изменений. Сунув обожженную руку под холодную струю, мужчина несколько вымученно улыбнулся: