– Твоя любимая Шэрон Стоун, Мишаня, и то сыграла бы убедительнее. Восклицания ужаса, Гаррик ты наш недоделанный, должны быть кратки и малоинформативны. А у тебя целое сообщение ТАСС в форме готического романа получилось…

– Помрет ведь, – в отчаянии прошептал Мишаня.

– От несчастных случаев никто не застрахован, – назидательно изрек Вадим Петрович. – Тем паче шантажисты. Работа у вас тяжелая, неблагодарная, нервная, тороватая неприятными неожиданностями… Кстати, вот тебе до кучи еще одна. Твоя благоверная вполне могла бы обезвредить меня, схватив за тестикулы, но почему-то не делает этого…

– За что схватить? – наморщил лобик Мишаня.

– За яйца, голуба, за бебехи…

– Неллинька, это правда?

Неллинька вознаградила мужа взглядом, блиставшим восхитительным бешенством.

Вадим Петрович бросил к ногам хозяина наручники.

– Ну-ка обраслеться, Мишаня, за ради нашей общей безопасности…

Мишаня тупо уставился на два стальных кольца, соединенных матовой цепью.

– И поторопись, кайфоломщик, а то кончу прямо на ночную рубашечку твоей благоверной. Получится большая жалость: и для нее, и для меня, и для рубашечки.

– Не слушай его, Мишенька, я все равно больше никогда ее не надену, – подбодрила жена мужа. Муж оторопел. Солипсинцев хихикнул. Супруги взглянули друг на друга с сокрушенным изумлением. Мишаня тяжко вздохнул, поднял наручники и стал прилаживать их на свои запястья.

– А теперь прошу всех в спальню! Ты, Мишаня, идешь первым. Убедительно советую не прятаться за дверью, а топать ножками, пока не упрешься в подоконник или в стеночку…

Мишаня скрылся в проеме. Вадим Петрович медленно двинулся в том же направлении, прикрываясь ото всех фронтальных опасностей тщедушным тельцем своей заложницы. Проходя мимо ванной, бросил взгляд на разлегшегося на прохладном плиточном полу Вячеслава. Хозяин не врал, кровь действительно присутствовала, но и только, – никаких фонтанирующих апофеозов… Ну что ж, кровь ран и грязь странствий украшают мужчину. Вадим Петрович элегантно улыбнулся собственному отражению в чудом уцелевшем зеркале. Затем, не удержавшись, заговорщицки подмигнул: «Не жизнь, – сплошное ликованье бреда! Не так ли, сэр?» – «Оу, вам виднее» – мигнуло отражение в ответ…

Дойдя до открытой двери в спальню, Вадим Петрович попросил Мишаню показаться в глубине помещении, дабы непрошенному гостю не пришлось дырявить пространство и предметы, затаившиеся в нем, дорогими никелированными пульками. Мишаня показался. Солипсинцев, все так же в обнимку с хозяйкой, вошел и швырнул Мишане еще одну пару наручников, объяснив, что поскольку надобность в дальнейших передвижениях хозяина отпала, всем будет спокойнее, если он себя обездвижит. Тут благоверная опять попробовала проявить свой несносный нрав, попытавшись отговорить супруга от очередной, как она выразилась, глупости. Однако муж жене не внял, даже не ответил; только взглянул как-то странно, не то с жалостью, не то с укором. Ну да мужики всегда так, – сами напортачат чего-нибудь не того, а виноваты женщины!..