На ноги наручники самому себе надевать не в пример легче, чем на руки. Все же до чего неточен порой язык человеческий! Так думал Вадим Петрович, наблюдая, как хозяин послушно стреноживает себя, устроившись на пятой точке возле стены, – прямо напротив супружеского ложа – и в то же время прикидывая в уме, каким бы образом ему расположиться с хозяйкой, дабы единственный зритель не был в состоянии упустить ни единой подробности предстоящего зрелища. До чего же неудобная вещь эти двуспальные кровати! Только сейчас Вадим Петрович понял, какие немыслимые трудности приходится преодолевать киношникам, снимающим постельные сцены. Заодно уяснил, почему взаимоотношения действующих лиц на театре дальше эротических намеков не идут. Пожалуй, даже вертящаяся сцена тут бессильна. А ведь ему при выстраивании мизансцены необходимо учесть еще целую кучу совсем не сценических обстоятельств. Видимо, придется использовать последний комплект наручников. Но как? И тут его осенило. Воистину, подумал Вадим Петрович, сегодня мой день! А ночь – тем более…

Действительно, за окном стояла одна из тех страшных ночей, которые выпадают два раза в столетие. Первая – когда рождается маньяк. Вторая – когда он впервые выходит на охоту.

… Манипуляции с телом хозяйки не заняли и минуты. Очень выручила субтильность ее комплекции. Будь она пампушечкой, ему вряд ли удалось пропустить ее стреноженные ноженьки под ее же скованными рученьками. Правда, в такой позиции приятнее, конечно, иметь дело как раз с пампушечкой… А в общем-то, философски подытожил Вадим Петрович, проникая искусственным, купленным в секс-шопе, членом в довольно слякотную субстанцию влагалища, как ни верти, все равно рано или поздно, но упрешься членом в матку: не с этой стороны, так с той, не своим, так искусственным…

Между тем истязуемая осыпала истязателя эпитетами один другого хлеще и обиднее. Вадим Петрович, входя в положение страдалицы, поначалу крепился, не реагировал. Но даже у истязателей терпение не беспредельно. Когда дело дошло до «педераста», «козла» и «малохольного огурца», Вадим Петрович не выдержал: извлек протез из щели и сделал еще один шаг к завоеванию благосклонности хозяйки, а именно: треснул искусственным членом ей по заднице. После чего, резко сунув то, чем треснул, в худосочный анус жертвы, виновато пробормотал:

– Простите, если что не так, я ведь не более чем неотесанный лох сомнительной финансовой упитанности…

Однако жертва извинений не приняла, но только взмыла двумя регистрами выше, продолжая обзывать истязателя разными обидными словами. Не прекращая с ласковой непринужденностью прочищать прямую кишку неблагодарной хозяйки, Вадим Петрович обескуражено покачал головой и беспомощно, словно призывая присутствующих в свидетели своих благих намерений, – уестествлять страждущую даму до тех пор, пока она не обнаружит поросячьим визгом кошачьего удовлетворения – огляделся. И очень вовремя это сделал, ничего интересного не пропустил. И как хозяин, пришедший в суетную ажитацию, вскакивает на ноги и тут же валится, гремя костями и браслетами, на пол – увидел; и как в спальню, шатаясь от самочувствия, впирается Вячеслав Негодяев, с лицом в боевой раскраске порезов и охотничьим ружьем в ходящих ходуном скованных руках, – тоже узрел…