Довольно рано начало темнеть – светло-сизое дневное небо стало тусклым, добавляя в доме теней. Никаких красных закатных оттенков. Ничего, кроме серого. Она, эта серость, облепляла стены, мебель и даже лица, делая все вокруг плоским и каким-то ненастоящим. Теперь, зная, что они застряли в аномальной зоне, Норману мерещилось, будто все вокруг тоже какое-то… аномальное.

– Вам помочь? – спросил он, когда Мойра, примостив у локтя банку, вышла из кладовой, опираясь на клюку. Он даже начал подниматься с места, когда резкий голос Мойры его осадил:

– Сиди! Я тебе не какая-то немощная старуха.

И, даже не обернувшись на него, она скрылась в кухне. Норман растерянно опустился обратно, а потом смущенно обменялся взглядом с Блайтом – тот тихо сидел на лавке у стола и, кажется, тоже чувствовал себя неуютно оттого, что им не оставляли другого выбора, кроме как ничего не делать до ужина.

Джемма, не дождавшись своей очереди в баню, заснула – и вместо нее пошел Кэл. Доу дымил на улице, и Норман впервые остался наедине с Блайтом, если не считать чем-то гремящую на кухне Мойру.

Блайт ничего не говорил, просто тихо сидел, иногда перебирая пальцами по трещинам в столе, полностью в своих мыслях. Норман его не трогал: если честно, он не знал, с чего начать разговор. В очередной раз бросив взгляд на смотрящего в окно Блайта, он вернулся к записям.

Рисовал Купер, конечно, так себе, – но кто такой Норман, чтобы судить? Да и куда больше его интересовала картина целиком, чем отдельные ее части. Как могла быть связана критическая аномалия с чем-то вроде меча, кувалдой и фигурами, которыми были изрисованы листы? А это, во имя всего святого, животное с человеческим лицом? Все элементы должны представлять из себя систему, иначе это не имеет смысла…

«Разные сны?» «Разное время?» «Одежда». «Снег поднимается вверх».

Еще были менее разборчивые вопросы: «Что это?», «Зачем они?» и, кажется, «Вижу обоих», но у Купера был настолько ужасный почерк, что, возможно, это могло значить и «Клею обои».

Джемма сказала, он назвал это «закрытой дверью».

А их – «ключом, поворачивающимся наоборот».

Норман снова пролистал страницы, пока его взгляд не зацепился за повторяющуюся деталь в изображении людей. Одна из фигур, похоже, была меньше, чем другие. Норман не сразу заметил закономерность, – может быть, Куперу все-таки стоило взять пару уроков в художественной школе, – но, когда пригляделся, ему начало казаться, что это не случайность. Он повертел листы так и этак, приложил ручку, измеряя размер. На каждой странице по одной уменьшенной фигуре?