– Джемма, что… – испугался Эшли, но не успел закончить: Сайлас отдернул его от стула, почти швыряя на стоявшее в трех шагах кресло.

Роген перестала смеяться так же резко, как начала. Гомерическая улыбка перестала разрывать ее щеки и опала, сдулась, словно лишилась напора.

– О боже, – она обвела их потухшим взглядом. – Просто маленький нервный срыв, а ты уже думаешь, что я откушу Норману нос? Безумие, – и зачем-то тускло добавила, – двадцать восемь.

И затопала ногой, словно в нетерпении. Нога будто жила своей жизнью – и совсем не вязалась с опавшими плечами и безжизненной позой Роген.

– Иди, – не глядя на Эшли, бросил ему Сайлас. – Проверь Блайта. Живо!

Тот медленно поднялся и попятился к выходу в коридор.

– Доу, что бы тебе там ни казалось, это сейчас неважно, – не дав ему сказать и слова, заговорила она, как только Эшли вышел. – Важно другое. То, что сейчас тут с нами, – это уже не Купер.

И наконец подняла к нему голову.

Влажные волосы облепили ее скуластое лицо. Испарина, про себя отметил Доу. А еще – расширенные зрачки. Полопавшиеся капилляры. Все это стало отчетливее, будто срыв все усугубил. Роген выглядела… больной.

Она понизила голос до громкого шепота, такого карикатурного, словно участвовала в пьесе:

– Это не я одержима. А он!

– Твою мать, Роген, – он сжал пальцами переносицу так, что ее заломило. – Это бредовое расстройство. У тебя острый приступ паранойи!

– У вас все под контролем?

Купер вынырнул из темноты коридора, а Сайлас даже не заметил. Он разозлился сам на себя: слишком сосредоточился на Роген, слишком выбит из колеи, все это просто слишком.

Они с Махелоной выдворили Купера из столовой в первые же мгновения после того, как Роген опустила пистолет. Это была грамотная идея – им следовало сохранять любую возможную дистанцию, – и Сайласа взбесило, что Купер вернулся.