– И только из-за того, что ты подозреваешь, что он одержим, ты наставила на другого агента пистолет? – бесцветным голосом спросил Доу, указывая сигаретой в сторону уличной двери.

– Да уймись ты, – огрызнулась она знакомым тоном. – Я прекрасно помню, что сделала, у меня в медицинской карте только один приступ амнезии, придурок.

Эти интонации резанули ему слух. Это были ее интонации, ее голос, ее характер, ее вспыльчивость – и вот это было хуже всего. Это все еще его Джемма, и именно этим он успокаивал себя все это время. Именно этому он позволил себя обмануть.

– Надо было прострелить ему что-нибудь, – сказала Джемма тем самым, своим голосом. – Например, ногу. Чтобы не натворил дел.

И именно поэтому ему требовалось все хладнокровие, которое у него было.

Это все еще его Джемма, но скоро она перестанет ею быть.

– Ну что? – ее лицо прорезала неожиданная ухмылка. – До сих пор удивляешься, что я не рассказала тебе раньше?

Отталкивающая, издевательская ухмылка, которая затем стала еще шире:

– Кажется, у Кэла Махелоны появилась проблема, с которой он не может разобраться.

– Мистер Эшли? – прозвучал слабый голос позади, и Норман вздрогнул, оборачиваясь.

Киаран. Боже. За всем случившимся он совсем забыл о Киаране.

Норман прошел в глубь узкой спальни и остановился над коконом из спального мешка: там, свернувшись, лежал бледный как смерть Киаран. Нахмурившись, Норман спросил:

– Ты как?

– Терпимо, – едва слышно ответил тот.

– Да ну, – возразил Норман, присаживаясь на край кровати. Он хотел проверить его температуру, подумал, что это будет неловко, а затем отмел это чувство: в их ситуации неловкость была обременительна. Он приложил тыльную сторону ладони ко лбу Киарана: испарины не было, так что жара опасаться не приходилось. Наоборот, парень был холодным как ледышка. – Боже. Я так и не принес тебе чай.

– Плохая идея. Меня стошнит, – Киаран покачал головой, и Норман тяжело вздохнул.