Взгляд Роген зафиксировался на нем, как только он вошел. Она резко замолчала, и в этом молчании не было ничего хорошего. Купер тоже не отрывался от ее глаз, но его взгляд Сайлас был сейчас не в состоянии распознать.

– Купер, уйди, – когда тот не отреагировал – Роген по-прежнему смотрела на него как загипнотизированная, – Сайлас повысил голос: – Я сказал, выйди!

– На улицу никак не пройти мимо столовой, – отозвался тот, отвернувшись от Роген, и направился к уличной двери. – Если вы не предлагаете мне выпрыгнуть в окно.

Сайлас предлагал ему проваливать к черту. Роген явно становилось хуже в его присутствии, и ссать он мог хоть себе в штаны, но не заявляться и не провоцировать ее психику.

– Он всех обманывает, – сказала она, стоило двери захлопнуться за ним. – Послушай, Доу. Послушай меня, – она заговорила взволнованно и сбивчиво. – Это он соскреб твою печать с двери. Это после него остается черная мерзость. Блайт стал помирать, когда он появился. Помнишь, что сказала Мойра? – Мойра много чего говорила, но сейчас это было неважно: мысли Роген скакали так, что Сайлас едва за ними поспевал. – Она сказала: «Это вы впустили его в мой дом!»

– Ты подтягиваешь факты под желаемое, – возразил он, пытаясь воззвать к ее рациональности. – Типично для паранойи.

– Я в здравом уме, я…

– Ты наставила на него пушку! – взорвался Сайлас. – Даже не заикайся о том, что ты в здравом уме!

Настроение Роген – маятник, гребаный маятник, Сайлас его ненавидел – снова качнулось, и на этот раз в сторону ярости.

– Да хватит нести чушь про приступы! – Она дернулась в веревках. – Это нас всех угробит! – И бешено заозиралась. – Куда делся Кэл? Позови Кэла!

Значит, она даже не заметила, как он вышел.

– Где Кэл?! Позови его и развяжи меня! Ты, слепой идиот!

Сайлас почувствовал себя выжатым. Это был слишком долгий день – и, глядя на Роген, он понимал, что предстоящая ночь будет еще длиннее.

Она изо всех сил забилась на стуле:

– Развяжи меня, мать твою, Доу!

Возможно, это будет самая длинная ночь.

– Развяжи меня, сукин сын!