Крис заскрипел стулом, поворачивая его боком, чтобы не видеть лица Джордана.

– Поначалу я очень боялся, – сказал он психиатру. – Но потом понял, что если держаться особняком, то все будет в порядке. Просто я пытаюсь игнорировать почти всех.

Он стал ковырять кутикулу.

– Наверняка ты хотел бы о многом поговорить.

– Возможно, – пожал плечами Крис. – Иногда я разговариваю с одним из сокамерников, Стивом. Он нормальный. Но есть вещи, о которых я никому не рассказываю.

«Молодец!» – подумал про себя Джордан.

– Хочешь поговорить об этих вещах?

– Нет, не хочу, – ответил Крис. – Но, по-моему, надо бы. – Он взглянул на психиатра. – Иногда мне кажется, у меня голова сейчас лопнет. – (Доктор Файнстайн кивнул.) – Я узнал, что Эмили… что у нас мог быть ребенок.

Он помолчал, словно ожидая, что на него, как карающий ангел права, налетит Джордан, говоря, что это имеет слишком близкое отношение к делу. В тишине Крис сложил руки вместе, сильно сдавливая костяшки, чтобы боль помогла ему сосредоточиться.

– Когда ты узнал? – спросил доктор Файнстайн, стараясь не выдать своих эмоций.

– Два дня назад, – тихо ответил Крис. – Когда было уже слишком поздно. – Он поднял глаза. – Хотите, расскажу о своем сне? Разве психиатры не любят снов?

– Фрейдисты любят, – рассмеялся доктор Файнстайн. – Я не психоаналитик, но продолжай.

– Ну, в этом месте мне нечасто снятся сны. Понимаете, всю ночь хлопают двери, и каждые несколько минут один из самых надоедливых надзирателей ходит по площадке и светит фонариком тебе в лицо. Поэтому удивительно, что я достаточно глубоко заснул и мне что-то приснилось. В общем, мне приснилось, что она, то есть Эмили, сидит рядом со мной и плачет. Я обнял ее, чувствуя, что она сжимается, превращаясь в кожу да кости, и я обнял ее чуть крепче. Но от этого она заплакала еще больше и теснее прижалась ко мне и вдруг стала совсем невесомой. Я посмотрел вниз и увидел, что держу этого ребенка.

Джордан смущенно заерзал. Решив присутствовать при этой частной беседе, он думал лишь о правовой защите Криса. Теперь он приходил к осознанию, что взаимоотношения между психиатром и клиентом сильно отличаются от взаимоотношений между адвокатом и клиентом. Адвокат должен лишь выявить факты. Психиатр обязан выявить чувства.

Джордану не хотелось слушать о чувствах Криса. Он не хотел слушать о его снах. Это означало бы личную вовлеченность, что нежелательно для человека, занимающегося юридической практикой.

На миг он представил себе Криса, высосанного досуха усилиями доктора Файнстайна и собственными и унесенного прочь наподобие шелухи.