– Почему, по-твоему, тебе приснился этот сон? – спрашивал доктор Файнстайн.

– О-о… я еще не закончил. Потом случилось что-то еще. – Крис глубоко вдохнул. – Понимаете, я держал этого ребенка, и он кричал. Наверное, был голоден, но я не мог придумать, чем его накормить. Он дрыгал ногами все сильнее и сильнее, и я разговаривал с ним, но это не помогало. Тогда я поцеловал его в лоб, а потом встал и шмякнул головой о землю.

Джордан закрыл лицо ладонями. «О Господи! – молча молился он. – Пусть Файнстайна не вызывают в суд повесткой».

– Что ж, психоаналитик предположил бы, что ты пытаешься вернуть так называемое детство твоих первоначальных отношений, – с улыбкой проговорил доктор Файнстайн. – Но я сказал бы, что ты был, возможно, чем-то расстроен, когда ложился спать.

– В школе я прослушал курс психологии, – не обращая внимания на слова Файнстайна, продолжал Крис. – Мне кажется, я понимаю, почему во сне Эмили превратилась в ребенка. Каким-то образом они соединились в моем сознании. Я понимаю даже, почему пытался убить ребенка. Помните, я говорил о том парне, Стиве, моем сокамернике? Он попал сюда, потому что затряс своего младенца до смерти. Так что, когда я ложился спать, это крутилось у меня в голове.

Доктор Файнстайн прочистил горло:

– Что ты чувствовал, очнувшись от этого сна?

– В том-то и дело, – ответил Крис. – Мне не было грустно. Я жутко разозлился.

– Почему, по-твоему, ты злился?

Крис пожал плечами:

– Вы ведь сами говорили, что все эмоции перемешиваются.

– Значит, ты меня слушал, – улыбнулся Файнстайн. – В этом сне ты причинил зло ребенку. Может быть, ты сердишься из-за того, что Эмили была беременна?

– Постойте, – возразил Джордан, опасаясь, что сейчас откроется критическая информация.

Но Крис не слушал его.

– Как я мог? – спросил он. – К тому моменту, как я узнал об этом, уже было не важно.

– Почему не важно?

– Потому что, – мрачно ответил Крис.

– «Потому что» – не ответ, – заметил доктор Файнстайн.

– Потому что она умерла! – взорвался Крис, сгорбился на стуле и запустил пальцы в волосы. – Господи! – тихо произнес он. – Как я зол на нее!

Джордан наклонился вперед, сжав руки на коленях. Он вспомнил, как в тот день, когда от него ушла Дебора, он поехал на службу в офис генерального прокурора, а потом как ни в чем не бывало забрал Томаса из детского сада. И только неделю спустя, когда Томас опрокинул чашку с молоком, Джордан едва ли не содрал с него кожу живьем – он, который никогда даже не ударил сына, – и только потом понял, кого на самом деле пытался наказать.