– Технически да. С самого начала она вкладывала в занятия всю душу, но по мере ее совершенствования от девятого класса до двенадцатого я перестала понимать, что она думает о своих моделях, и вместо этого видела, что сама модель думает о своем статусе модели. Такое редко встретишь у художников-любителей, мистер Макафи. Это мерило истинной утонченности.

– Вы заметили какие-нибудь изменения в манере Эмили?

– По сути дела, да. Прошлой осенью она работала над полотном, сильно отличавшимся от ее обычных работ. И это меня очень удивило.

В качестве улики Джордан показал последнюю картину. Внимание присяжных привлекло изображение черепа с пустыми глазницами, сквозь которые виднелись грозовые облака, и с высунутым языком. Одна из женщин прикрыла рот ладонью и охнула:

– Боже мой!

– У меня была такая же реакция, – кивая члену жюри, сказала Ким Кенли. – Как видите, это уже не реализм. Это сюрреализм.

– Сюрреализм, – повторил Джордан. – Не могли бы вы пояснить?

– Все видели сюрреалистическую живопись. Дали, Магритт. – Взгляд Джордана ничего не выражал, и она вздохнула. – Дали. Художник, нарисовавший часы, стекающие каплями?

– О-о, верно. – Джордан бросил быстрый взгляд на присяжных.

Это была разношерстная группа случайных людей из округа Графтон. Профессор экономики из Дартмута сидел рядом с мужчиной, ни разу в жизни не покидавшим свою молочную ферму в Орфорде. У профессора из Дартмута был скучающий вид, и, вероятно, он знал, кто такой Дали. Фермер что-то царапал в своем блокноте.

– Миз Кенли, когда Эмили это написала?

– Она начала в конце сентября. Не закончила картину и… умерла.

– Да? Но картина подписана.

– Да, – нахмурившись, сказала преподавательница. – И озаглавлена. Вероятно, Эмили думала, что скоро закончит.

– Не могли бы вы сказать, как Эмили назвала эту картину?

Длинный красный ноготь Ким Кенли помедлил у линии черепа, потом опустился к широкому языку и остановился на словах, начертанных рядом с подписью художника.

– Вот здесь, – указала она. – «Автопортрет».

С минуту Барри Дилейни пристально разглядывала картину, подперев подбородок рукой. Потом со вздохом поднялась.

– Ну, я не вижу в этом какого-то смысла, – призналась она Ким Кенли. – А вы?